Рыбья кровь
Шрифт:
– По всему Остёру булгарские лазутчики. Даже если бы князь и хотел, он не смог бы тебе сейчас все выплатить. Князь не воевода, ему приходится много чего учитывать, но тебе это трудно понять.
В силу своего высокого положения, как-никак ведал всей конницей князя, конюший не очень робел перед молодым бежечанином.
– Так, значит, князь дает своих коней Завиле даже без денег? – проявил осведомленность Дарник.
– Завила расплатится с нами, когда вернет свою казну.
– А если не вернет? – Раздражение Маланкиного сына мигом улеглось.
– Тогда ты действительно будешь чего-то стоить. – Конюший даже не пытался смягчить смысл своих слов.
Все было ясно, но как позволить, чтобы переговоры закончились ничем, и Дарник приказал снять
– Это в счет княжеского долга, – объяснил воевода конюшему.
– Смотри, ты уже второго князя настраиваешь против себя, – угрюмо предупредил обиженный переговорщик.
– В Русской земле еще много князей, которых я не оскорблял. – Хорошее настроение полностью вернулось к Дарнику.
На рассвете Рыбья Кровь, оставив в укромном месте колесницы, повел своих воинов к булгарскому стану. Вместо луков, дабы не терять драгоценные наконечники стрел, дарникцы вооружились пращами и пращами-ложками. Град камней, внезапно обрушившийся на спящих под полотняными навесами булгар, хоть и порядком переполошил их, но урона почти не нанес. Да Дарник на него и не рассчитывал, важнее было обозначить свое присутствие: я тут, и я вас нисколечко не опасаюсь. Когда завиловцы чуть пришли в себя и выслали на пращников сотню всадников, Маланкин сын благоразумно отступил к своим колесницам. Однако его надежда увести подальше эту сотню и уничтожить не оправдалась – булгары на хитрость не поддались и преспокойно повернули назад.
Двое суток длилось это противостояние: булгары пополняли свое войско лошадьми, людьми и припасами, а дарникцы всеми силами не давали им покоя. Рыбья Кровь больше всего беспокоился за колесницы – при попадании на ухабистое бездорожье они могли стать легкой добычей для достаточно большого отряда конных неприятелей, поэтому, пока арсы с жураньцами подкрадывались день и ночь к стану булгар, чтобы, забросав их камнями, тут же улизнуть, он с несколькими телохранителями кружил по окрестностям Остёра, выбирая лучшие пути отхода, по которым можно было вскачь гнать свои боевые двуколки.
Наконец завиловцы всем войском выступили из стана, но двинулись не по южной дороге, куда заманивал их липовский воевода, а прямо на запад, на Толоку. И пошли столь скорым маршем, что летучий отряд Дарника едва поспевал за ними. Своих вьючных лошадей Завила держал в середине колонны, а две лучшие конные сотни позади, они очень умело отгоняли дарникцев, стоило тем слишком уж приблизиться. Дарник злился, ему не нравилось, что умный противник вчистую переигрывает его.
И однажды он все же рискнул: погнал колесницы к самому хвосту походной колонны. Из-за поднятой пыли булгары приняли двуколки за мирные местные повозки и опомнились, лишь когда колесницы развернулись в пятнадцати саженях от их конских хвостов и съехались в один крепостной ряд. Короткого замешательства противника хватило, чтобы шестьдесят дарникцев нагнали камнеметчиков и, спешившись, изготовились к стрельбе из луков. Дорога проходила как раз между двух лесистых взгорков, поэтому булгарам ничего не оставалось, как атаковать дарникцев в лоб. Предыдущее легкое забрасывание камнями порядком усыпило их бдительность, поэтому они пошли вперед, не сомневаясь в своем превосходстве. Шквальная прицельная стрельба из луков и камнеметов явилась для них неожиданностью. Потеряв только убитыми полсотни воинов, булгары отступили. Следующим их действием должен был стать обходной рейд по окружающему лесу. Не дожидаясь его, Дарник приказал отступать. Все и так получилось весьма внушительно, жаль только было, что теперь Завила знает главные козыри липовского войска и наверняка будет уже не так беспечен.
Весь вечер и ночь горел погребальный костер булгар, а дарникский летучий отряд тем временем по лесам и лугам обходил их, чтобы занять место на Толокской дороге уже спереди. Здесь места были почти родные, и Дарник поменял тактику. Выделил двадцать жураньцев, которые в подходящих местах рубили на дороге засеки,
Миновали еще несколько томительных дней и ночей чудовищного напряжения, и к Дарнику прибыл гонец из Толоки, сообщивший, что там все в порядке, войско укрепилось на обеих сторонах реки и готово сражаться. Бросив уже подготовленную засеку, воевода на рысях повел свой заградительный отряд к Толоке. Звоном мечей о щитовые умбоны приветствовали их бойники у левобережного укрепления, но летуны-заградители даже не могли ответить на них. Пройдя укрепление и простучав копытами по доскам наплавного моста, они поднялись на правый берег и у первых же деревьев повалились на траву. Некоторые даже не успели снять доспехи, как глубокий сон сморил их. Налетевшая на Дарника счастливая Саженка едва не сбила его с ног. Мягко отстранив ее, он все же нашел в себе силы сидя выслушать доклад сотских и рассмотреть то, что было ему видно с его места.
Гарнизон Толоки и его помощники постарались как следует. Три месяца назад на левом берегу еще только возводился деревянный сруб и насыпался крепостной вал, теперь там кроме двухъярусной боевой башни, огражденной малым рвом и валом с невысоким частоколом, имелись четыре вышки для камнеметов. В дополнение к этому войско сделало еще одно кольцо вокруг укрепления из наваленных деревьев. На правом берегу стояла еще более мощная крепость из трех, правда, еще не совсем достроенных боевых башен и – особая гордость Меченого – двух вращающихся площадок, на которых укреплены были большие пращницы. Кроме того, у другого брода через Толочь, двумя верстами ниже по течению, был разбит повозочный стан с сотней бойников, способный тоже не допустить переправы противника на правый берег. Всех булгар, сарнаков и наложниц вместе с частью повозок Быстрян направил в Липов.
– Ну и правильно сделал, – похвалил Дарник. – А что толочцы?
– Я им сказал, что булгары поклялись выжечь липовскую землю, и они у меня лучше всех бегали, – сообщил главный сотский.
Дарник его не слышал – прислонившись спиной к дереву, он спал.
Завиловцы подошли к Толоке только к вечеру, когда отряд Дарника уже начал приходить в себя. Выбрав чистое открытое место, булгары быстро выставили свою полотняную ограду и навесы и разожгли полсотни походных костров. С правого берега до них было целых два стрелища, но для большой пращницы двести сажен не расстояние. На помощь двум крутящимся пращницам на самый берег выехала еще и «плевательница». И вот, едва звездно-лунный сумрак лег на землю, на стан завиловцев обрушился град пудовых камней, круша навесы и убивая все живое. Даже издали слышно было, какая там возникла суматоха. Дарник пожалел, что не послал туда всех своих конников – тогда войско булгар перестало бы существовать. Наутро на месте их стана остались одни кострища. Завила переместил его так далеко от реки, что не стало видно.
Все это напомнило Дарнику медведя, который в детстве напал на их с Маланкой землянку. Ведь ясно же, что теперь липовская рать не по зубам и более мощному войску, а все равно булгары не уходят и еще раз попытаются чего-то своего добиться. Жаль только было нести никому не нужные потери. Не меньшая уверенность в своих силах царила и во всем дарникском стане. Рассказы летунов-заградителей, у которых за весь рейд было лишь пятеро раненых бойцов, успели превратиться в веселые ратные приключения, и находилось немало горячих голов, которые жаждали повторить их «безопасные» ночные наскоки.