Рыцарь короля
Шрифт:
– Понимаю, - произнес он.
Однако имел в виду не эмблему. Блез понял её мягкое предостережение, почти извинение: она давала понять, что им предстоит проститься навсегда.
И хоть ехали они бок о бок, он почувствовал, как расширяется пропасть, разделившая их.
– Наверное, мне следует сказать вам, - добавила она как бы между прочим, - что я была помолвлена с Жаном де Норвилем по желанию короля.
Больше она ничего не сказала, да в этом и не было нужды.
Избегая говорить напрямик, она хотела облегчить разлуку им обоим.
Когда солнце скользнуло за хребты гор Юра, быстро опустился вечер. Сумерки перешли в темноту. Редкие огни приближающегося города стали заметнее. На далеком берегу озера зажглись костры, а затем вспыхнул фейерверк, которым город - больше из любви к празднествам, чем от избытка верноподданнических чувств - все ещё отмечал визит в Женеву их высочеств Карла Савойского и его молодой жены Беатрисы Португальской.
– Регентша говорила мне, - заметил Блез, - что двор расположился не в городе, а за его стенами, в Куван-де-Пале. Проводить вас туда?
– Нет, - ответила Анна.
– Мне сообщили, что для меня нанято помещение в доме синдика Синдик - в средневековой Европе глава гильдии, цеха; ныне - глава городского самоуправления.> Ришарде на Гран-Мезель, недалеко от собора. Это устроил господин де Норвиль, которому я обязана, кстати, и местом при герцогском дворе.
Блез не смог удержаться от вопроса:
– Он в Женеве?
– Сейчас нет. Его задержали во Франции дела герцога Бурбонского.
Теперь они вплотную приблизились к пригородам Женевы, которые виднелись за деревянным мостом через реку Арв.
Луна, выбираясь из-за далеких гор, постепенно превращала темноту в серебристое сияние. Оно напоминало об открытой двери сеновала у сельского домика сьера Одена; оно напоминало о других местах и минутах, которые сейчас вдруг оказались такими далекими...
Захваченные одной и той же мыслью, они остановили коней перед самым мостом и замерли в седлах, глядя вниз, на бегущую воду.
Наконец, сняв перчатку, она подала ему руку - и задержала в его руке. Никакие слова не сказали бы так много. Он поднес её руку к губам - раз, ещё раз, ещё и ещё раз, но она не пыталась высвободить пальцы.
Все, что нельзя было - и не нужно было - высказать вслух, они знали и так. И когда она внезапно наклонилась к нему, он привлек её к себе и поцеловал в губы. Она страстно ответила на этот поцелуй. Потом, выпрямившись в седле, посмотрела вдаль, но он не смог увидеть её глаз.
– Надо ехать, - пробормотала она, - если мы хотим успеть до закрытия ворот...
В старом городе Блез спросил дорогу к дому синдика - это оказался красивый особняк на одной из главных улиц. На его стук вышел слуга с фонарем.
– Да, миледи Руссель ожидают здесь с нетерпением, - подтвердил он. Не угодно ли войти, мсье, мадам...
Блез придержал ей стремя, и Анна ступила на порог. Он шагнул назад.
Она ответила реверансом на его поклон.
– Прощайте, мсье де Лальер, и ещё раз примите мою благодарность.
Другой слуга увел её лошадь. Дверь закрылась.
Блез рассеянно направился вниз по склону горы, по темным улицам, к гостинице, которую ему указал Дени де Сюрси три недели назад, когда они расставались в Роане, - гостиница называлась "Три короля" и стояла на площади того же названия.
Три недели? Они казались годами.
Глава 24
Случилась одна из тех внезапных удач, которые укрепляют веру человека в провидение: на следующий день, в предвечерний час, когда Блез уныло сидел за кувшином вина в общем зале гостиницы, он вдруг услышал шум во дворе стук копыт, конское ржание и человеческие голоса - то, что всегда сопровождает приезд путников, а затем знакомый голос мигом подхватил его на ноги и заставил одним прыжком выскочить из комнаты.
Дени де Сюрси!
Судя по всему, что было известно Блезу, он мог бы болтаться здесь в ожидании приезда маркиза ещё целую неделю. Ему пришлось бы отыскать Ле-Тоннелье, французского тайного агента, и заняться шпионским ремеслом, что, как надеялись король и регентша, могло бы раскрыть личность английского связного, посланного к Бурбону. Ну а раз здесь маркиз, он возьмет в свои руки эту грязную работу, а заодно и последующую ответственность за все.
Но это было лишь одно из десятка дел, которые он страстно желал обсудить со своим патроном. Что будет теперь с его собственной карьерой? Блеза тошнило от интриг и бесплодных обещаний, которых он наслушался при дворе. В сравнении с ними армейская жизнь снова показалась ему привлекательной. После разлуки с Анной в его душе осталась лишь боль и пустота, и война в Италии обещала стать для него заманчивым развлечением. Кроме того, он остался без гроша в кармане...
Приезд де Сюрси, таким образом, решал многие проблемы.
Маркиз едва успел сойти с коня, как Блез уже появился перед ним; и, хотя молодой человек пытался преклонить колено, де Сюрси крепко обнял его и радостно расцеловал в обе щеки. При виде его доброго умного лица, успевшего немного обветриться за время разлуки, у Блеза на глаза навернулись слезы.
– Ну, мсье сын мой, ну, дружок!
– воскликнул маркиз.
– Когда же ты приехал? Насколько ты преуспел в своих делах? Какие новости при дворе? Слава Богу! Хотел бы я получать по кроне всякий раз, когда думал о тебе от самого Роана! Три недели, так ведь? Ну да, три недели и один день... Надеюсь, все прошло хорошо?
Потом, когда Блез быстро оглядел остальных путников и вопросительно взглянул на маркиза, де Сюрси добавил:
– Де ла Барра с нами нет, но, боюсь, он вскоре появится. Клянусь Богом, дружище Блез, когда я думал о тебе, то частенько проклинал на чем свет стоит - посадил ты мне на шею этого чертенка-стрелка. Святые апостолы! Что за озорник, что за вертопрах! Даже в лучшие свои времена ты не мог бы с ним тягаться. Я отослал его в Лион с письмом к маршалу де ла Палису - лишь бы на время избавиться от него. Он чуть было не сорвал всю мою миссию.