Рыцарь короля
Шрифт:
– Но, господа, откуда ж мне знать, кто вы?
В запинающемся бормотании Одена ощущались отголоски векового рабства. Перед знатными господами он мгновенно сделался мягким и покладистым.
– Когда понадобится, тогда и узнаешь, кто мы. Тебе приказано было открыть именем короля - этого достаточно. Так что поторопись.
Оден отодвинул остальные засовы.
– Господа, умоляю простить меня... Это я спросонья. Что вашим милостям угодно?
Де Варти заговорил, повысив голос так, чтобы его услышали все в доме:
– Мы хотели бы поговорить с английской госпожой, которая остановилась здесь - с очень знатной англичанкой, мадемуазель Руссель.
– Но, господа, - возразил Оден дрожащим голосом и достаточно искренне, поскольку соображал медленно, - здесь нет никакой иностранной мадемуазель...
– Ты врешь! Нам сказали в доме чуть дальше по дороге - как бишь звали эту скотину? Флодрен? Флодре? Ну да, Флодре, - он сообщил, что эта госпожа здесь со своим спутником, господином де Лальером, который был ранен, свалившись с коня. Так что не шути со мною, деревенщина, а передай мадемуазель, что я свидетельствую ей свое почтение и прошу оказать мне честь побеседовать с нею.
– Вот и все, - шепнула Анна на ухо Блезу.
– Лучше я выйду. Все кончено...
Но он удержал ее:
– Подождите...
– О-о, - прозвучал ещё один раболепный голос, - конечно! Монсеньор герцог имеет в виду высокую красивую барышню в штанах и сапогах! А я и не знала, что она англичанка. Ну да, монсеньор...
Без сомнения, это Одетта выступила вперед, оттеснив Одена.
– Ах да, конечно же, монсеньор. Госпожа со странными глазами и рыжеватыми волосами? Сильно загорелая?
– Совершенно верно... Где она?
– И господин с широкими скулами, такой большеротый?
– О Господи, создатель... Да.
– Монсеньор, я в отчаянии! Их здесь нет. Они выехали сегодня рано утром в Сен-Боннет-ан-Брес.
– Врешь! Этот самый Флодре говорит, что де Лальер опасно ранен, что он может даже умереть.
– Да нет же, монсеньор герцог, не давайте себя обмануть такому идиоту, как Флодре. Ну что за скотина - монсеньор заслуженно его так назвал! Откуда Флодре знать, что случилось, если это мы привезли сюда бедного господина? Расшибся он сильно, что правда, то правда, а голова у него болела и того хуже; но его никак нельзя было уговорить остаться в постели нынче утром. Они с госпожой уехали вскорости, как рассвело. Правда ведь, Оден?
Зажатый, как в тиски, между женой и ужасными господами, крестьянин сумел издать лишь неясный звук, который мог означать все, что угодно.
Де Флерак взорвался:
– Ба! Разве вы не видите, сударь, что эта старая ведьма врет? И если она врет, то мы вздернем её со всем выводком прямо на этом дереве! Смотри, свинья старая, это вредно для здоровья - мешать королевскому делу. Дайте света, мы поглядим, что там внутри...
– Эй! Де Лальер!
– вдруг позвал он. И, не получив ответа, проворчал: Судя по всему, их могли и убить... Надо заглянуть в дом, мсье де Варти.
Блез с Анной у себя на сеновале почувствовали, как по двору прокатилась волна страха. В конце концов, крестьяне ничего не выигрывали, укрывая своих гостей от преследования короля, потерять же они могли очень многое. Оден, явно готовый признаться, пробормотал, должно быть, что-то, потому что де Флерак гаркнул:
– Ага! Ну-ка, ну-ка! Ты что-то там сказал, а?
– Ничего он не может сказать, кроме правды, я надеюсь, - вмешалась Одетта.
И обещание грядущего семейного скандала, прозвучавшее в её голосе, снова заткнуло рот её мужу. А она продолжала, вдруг разразившись бурей:
– Монсеньору, значит, угодно думать, что мы способны на убийство! Это такие-то люди, как мы! Да будет известно монсеньору герцогу, что мы владеем своей землей по наследству и никому не задолжали ни лиарда!..
– Ее речь зазвучала с удвоенной скоростью и пылом.
– Зажги-ка свечу от очага, Жанно. Пусть эти высокородные господа войдут. Пусть поищут среди нас трупы. И пусть их тысяча чертей заберет! Вы подумайте - убийцы! Это про нас-то! Нечестивая ваша кровь!..
– Господи Иисусе, прекрасная дама!
– успокаивал её де Варти. Придержи язычок, ради Бога! Мой друг ничего такого не имел в виду, но мы отвечаем перед королем...
Зажегся свет. Голоса постепенно утихли - все вошли в дом.
Анна перевела дух.
– Отважное сердце! Наше счастье, что в этой семейке она мужчина. Может быть...
Голоса послышались снова.
– Фи!
– выдохнул кто-то с отвращением.
– Я чуть не задохнулся. Как они живут в этом чаду, хотел бы я знать? Я насчитал там восемь душ! Бр-р-р! Ничего удивительного, что миледи с де Лальером ретировались отсюда сегодня утром... Иначе они умерли бы. Я лучше заночевал бы в конюшне.
Из тени липы показался де Флерак.
– А вы знаете, это мысль. Заглянем-ка туда. Если игра нечестная, то их лошади...
И он зашагал через двор.
– Ну вот!..
– пробормотал Блез.
Оставался лишь один шанс, очень незначительный. Их кони стояли в самых дальних стойлах, за всеми хозяйскими животными. Света у де Флерака не было. Если он не станет искать слишком старательно...
Его шаги слышались уже у самого порога, прямо под ними.
Де Варти заметил небрежным тоном, стоя за его спиной:
– Эти люди на вид достаточно честны. Похоже, они говорят правду. Если мадемуазель выехала сегодня утром, то сейчас она уже в Савойе - и на том дело кончено...
Де Флерак поскользнулся на кучке навоза и чуть не сел со всего маху на пол. Выругавшись, он сделал ещё несколько шагов - и снова поскользнулся. Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел пару волов, несколько овец, корову, худой крестец клячи, явно крестьянской...
Поскользнувшись в третий раз, он решил покончить с обыском и на ощупь выбрался обратно.