Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
— Потому и падает, что «пост…».
— Так, но и это ещё не всё. Тысячи европейцев принимают ислам во Франции, Италии, Англии, Дании, Германии. Тебе не кажется, что саладинова мечта осуществляется полным ходом? Европа исламизируется. Помнишь, Фридрих Барбаросса отравился одновременно с Ричардом Львиное Сердце бить Саладина, но по дороге глупо погиб, и почти все его немцы были рассеяны. Они погибли, но не проиграли, потому что умерли христианами. А сейчас? В рядах бундесвера с каждым годом увеличивается количество мусульман, как из числа этнических, так и европейцев, принявших ислам. Саладину столько счастья и не снилось. Представь себе, что воины Барбароссы приняли бы ислам и вместе с Саладином вдарили бы Ричарду. А что по-твоему будет делать исламизированный бундесвер?
— Но Орден!
— А что — Орден? Увеличить в Европе рождаемость мы не можем. Монахи как ни как. Затащить большинство европейцев в храмы тоже не можем. Палкой в рай не загоняют. Снизить миграцию из стран ислама в Европу — задача, которую могут ставить перед собой только фантазёры. А всё это по совокупности — лицо современного Саладина. И как перед лицом такого врага ты представляешь современного Ричарда?
— Мессир, вы же знаете в сто раз больше меня. Вы же давно сделали все необходимые выводы и прекрасно знаете, что надо делать.
— Мало ли, что я знаю. Ты хочешь быть тамплиером или тупым бездумным салдафоном? Выпить, кстати, хочешь?
— От коньяка бы не отказался. А лучше — кофе с коньяком.
— Губа не дура.
Дмитрий разогрел на плитке в турке остатки кофе, который варил для себя, извлёк из бара бутылку «Камю», смешал кофе с коньяком в своей чашке и проворчал:
— Чистую чашку ради тебя пачкать не стану. Довольно с послушника того, что за ним ухаживает командор.
— Видимо, сегодня мой день. Я даже кофе буду пить из грязной чашки командора — ещё одна честь, так же не заслуженная мною, как и всё остальное.
— Наслаждайся. Не долго тебе осталось.
С удовольствием сделав несколько глотков, Сиверцев задумчиво начал:
— Ричард Львиное Сердце не только спас крестоносное государство, но и заметно укрепил Орден Храма, кроме прочего подарив тамплиерам Кипр, который, после падения Акры, стал главной резиденцией храмовников. Ричард фактически обеспечил Ордену продолжение бытия после разгрома. В уцелевшем благодаря нему Ордене Ричард продлил себя, свою суть — крестовый поход. Орден жив, значит жив и Ричард.
Андрей допил кофе, неторопливо поставил чашечку на столик и продолжил:
— Каким должен быть современный Ричард? Что может Орден сегодня? Прежде всего — объединить, консолидировать всех европейцев, готовых отдать за Христа жизнь, готовых для защиты христианства взять в руки оружие.
— В основном, примерно так, — заключил Князев.
— Вот только, когда я думаю об этом, мессир, меня не покидает чувство бессилия. Океан безбожия, море ислама, а рядом — тоненький ручеёк Ордена. Что мы можем в этом мире?
— То, что мы можем, зависит от того, что мы хотим. Исламу нужны миллионные армии, потому что он стремится подчинить себе весь мир — и безбожный, и христианский, и любой. Геостратегическая цель ислама — мировое господство. У христианства такой цели никогда не было, и уж тем более — нет сейчас. Даже первый крестовый поход был направлен на освобождение Иерусалима, а не на разгром Мекки и Медины. Христиане никогда не претендовали на собственно исламские территории. Зачем нам силы, равновеликие исламским? Для того, чтобы защищать христианство и христиан в очагах религиозного напряжения, где ситуация время от времени обостряется, нужны немногочисленные, мобильные, высокопрофессиональные боевые подразделения, элитные группы, каковыми Орден и располагает.
— Вы думаете, нам придётся защищать христиан и христианские святыни от исламистов?
— Мы не прогнозируем тотальной, общемировой угрозы такого рода. Разве что на пространстве бывшего СССР, на Кавказе, например, или в Средней Азии, могут вспыхнуть конфликты исламистов с собственно христианами, а не с европейцами вообще. Но это будут локальные проблемы, порешать которые вполне возможно малыми силами. В глобальном плане Ордену вряд ли предстоит затяжная война с исламом. Первоначальная задача Ордена в отношениях с исламским миром — наглядно продемонстрировать, что крестоносцы существуют, и в случае необходимости в некоторых точках они вполне способны оставить исламистов без зубов, а надо будет — и без голов. Это надо не для того, чтобы начать вселенский крестовый поход против ислама, а, напротив, для того, чтобы сделать возможным конструктивный диалог между исламом и христианством. Не диалог ислама с безбожной Европой — это вообще не наша тема, пусть разбираются, как хотят. Диалог именно с христианством — реальным, жертвенным, героическим, а другого христианства и нет. Ислам по природе своей может разговаривать только с силой, Орден покажет ему силу, и тогда мы будем разговаривать.
— Извините, мессир, что прерываю, — Сиверцев улыбнулся, — недавно услышал хороший анекдот. Перед богослужением в церковь врываются двое в масках с автоматами и дико орут: «Ну, кто хочет получить пулю за Христа? Может остаться. Остальные — вон отсюда!». Толпа «верующих» мгновенно разбежалась, в храме остались несколько человек. Тогда «террористы» спокойно снимаю маски, из алтаря выходит священник и, мило улыбнувшись, говорит: «Насколько я понимаю, все верующие в сборе? Тогда начинаем богослужение».
Князев улыбнулся:
— Да, я именно об этом. Сила христиан — не в готовности и способности убивать, а в готовности и способности умирать. Задача Ордена — собрать и сплотить героическую элиту христианства. Неважно, сколько нас будет. Ты увидишь, что нас будет немало, но это не важно.
— Нужна ли большая группа для того, чтобы умереть за Христа? Но с представителями такой христианской группы исламская героическая элита будет разговаривать на равных. У них-то элита тоже не велика, ещё надо посмотреть, чего стоит массовость, которую демонстрирует ислам. А с настоящими мусульманами мы не только сможем дружить, но даже и определим некоторые общие задачи.
— Какие это могут быть задачи?
— Связанные с главной целью существования Ордена Христа и Храма. Эта цель станет известна тебе через несколько дней. Послезавтра мы намерены принять тебя в Орден. Ты готов?
Андрей встал, весь подобрался и, почти не изменившись в лице, пристально посмотрел в глаза командору:
— Риторический вопрос, мессир.
— Это не риторический вопрос, а исполнение формальности. Итак?
— Если это будет угодно Господу, мессир.