С любовью, Рома
Шрифт:
Чёрт тянул этого Рому за язык.
— Сама разберусь, — поспешно выпалила я, но, решив, что получилось грубо, принялась оправдываться: — В смысле спасибо большое, но я правда сама. Так… будет лучше.
Она не обиделась, понимающе кивнув головой:
— Да, конечно. Но, если что, моё предложение остаётся открытым.
— Спасибо, — ещё раз проговорила, хватаясь за сумку и подскакивая на ноги. — Я пойду?
— Иди.
***
Ромка ждал у самых дверей, на которые, как помнится, у него была аллергия.
—
— А ты, значит, подслушивал?!
— Конечно подслушивал! Это же моя мама.
Заскрежетала зубами.
— И что бы я, по-твоему, сделала с твоей мамой?!
— Да не ты с ней… А наоборот. У мамы ужасная привычка пытаться проконтролировать всё! Вечно она тревожится о нас.
— Она вас любит. Так что это, наверное, хорошо, что она старается быть в курсе ваших дел.
— Это ты сейчас так говоришь, — театрально вздохнул Роман Александрович, — посмотрим, что ты запоёшь в тот день, когда спросит тебя о нас.
— О нас? — изогнув брови от удивления, повторила я за ним.
— Поверь мне, — прижал ладонь к груди, — с неё станется однажды спросить, а что у нас с тобой.
Я осторожно покосилась в сторону кабинета английского, возле которого уже начинал собираться другой класс.
— А что у нас с тобой? — зачем-то вновь повторила за ним.
— Сама догадайся, — фыркнул Рома и подтолкнул меня в сторону следующего кабинета.
Этот день так и закончился ничем. Вернее, Чернов порывался проводить меня домой под ехидные взгляды Лапиной, которая ещё урок назад умудрилась прислать мне эсэмэску: «Я же говорила!», но в какой-то момент ему позвонила Александра Сергеевна и потребовала срочно идти домой, дабы посидеть с сёстрами. Несмотря на то, что Рома возмущался долго и упорно, но ослушаться мать так и не осмелился.
Прощались мы неловко, долго переминаясь с ноги на ногу друг напротив друга и не зная, что сделать или сказать.
В итоге он спросил:
— Так можно мне тебя коснуться или нет?
Несмело кивнула, решив, что он вряд ли будет целовать меня на виду у всего школьного двора. Если честно, то надеялась на объятия, по крайней мере, это было бы мило, но Роман Чернов, как всегда, оказался в своём репертуаре, на прощание пожав мне руку.
***
А следующее утро началось с неожиданного стука в дверь.
Первая мысль, конечно же, была о маме. Но на пороге квартиры наиневероятнейшим образом оказался Александр Дмитриевич.
— Здраствуйте, — едва не рухнула в обморок я. — Что-то с мамой?!
— Пока, к сожалению, без новостей, — печально улыбнулся он. — Сонь, у нас есть одно дело, которое, боюсь, не терпит отлагательств. Прокатишься со мной?
Я, уже в который раз ставшая пунцовой при нём, согласилась сразу же.
***
На пассажирском сиденье автомобиля было непривычно. Те разы, что ездила в машине, в принципе можно было пересчитать по пальцам, а тут дорогущий «лексус» и возможность по-взрослому прокатиться на переднем сиденье. Мы
— Почему вы мне помогаете? — вопрос давно крутился в моей голове, но лишь сейчас оформился во что-то конкретное. Впрочем, его можно было адресовать любому из них: Александру Дмитриевичу, Стасу, Дамиру… Лишь с одним Ромой, похоже, было всё понятно, но признаваться себе в этом я не спешила.
— Мама учила, что людям нужно помогать, — отшутился крутой московский адвокат.
Стоит ли говорить, что я не особо верила в человеческий альтруизм? Уловив мой хмурый вид в зеркале заднего вида, Чернов-старший всё-таки решил пояснить:
— Ты нравишься моим детям.
Объяснение было более чем исчерпывающим, но и в то же время каким-то обидным. Словно общение с парнями было единственным моим достоинством, по которому ко мне кто-то мог прийти на помощь.
— А я привык доверять мнению своих детей, — тем временем продолжил мой собеседник, с ловкостью лавируя в потоке машин. — Знаешь, за это лето я вдруг понял, что не всегда могу быть рядом с ними. Обстоятельства, они бывают разными. И мне хочется верить, что когда им нужна будет помощь, они тоже окажутся не одиноки.
Чужие откровения вдруг обескуражили меня. Я жадно глотала каждое слово, словно в них был сокрыт ключик ко всему семейству Черновых.
— К тому же сегодня в обед должна состояться жизненно важная встреча, и, чтобы дожить до неё, мне нужно чем-то занять свою голову. А что может быть лучшим лекарством от собственных тараканов, чем возможность переключиться на чужих? — он обворожительно улыбнулся, становясь в этот момент точной копией Стаса. Я же просто кивнула головой, принимая его пояснение.
К бабушке нас пропустили без всяких вопросов, что наводило на мысль о том, что мой спутник уже давно утряс все формальности. Перед входом в палату мне вручили тяжёлый пакет, бросив краткое:
— Витамины.
Я же решила, что чтобы однажды в полной мере отблагодарить всех членов этого семейства, мне как минимум придётся продать почку.
Бабуля выглядела уставшей и постаревшей, но при виде меня на её лице расплылась настолько радостная улыбка, что я чуть не разревелась. Хотя вру. Я всё-таки расплакалась, усаживаясь на табурет возле её койки и утыкаясь своим лбом в исхудавшее плечо.
— Я маму потеряла…
Бабушка сжала мою ладонь и дрожащим голосом велела:
— Рассказывай.
На мои рыдания и сбивчивые объяснения ушло минут пятнадцать. Всё это время бабуля дрожащей рукой перебирала мои волосы и молчала. И в тот момент, когда я уже собиралась расписаться в своём бессилии, в дверь вежливо, но настойчиво постучали. Не дождавшись приглашения (сомневаюсь, что кто-то вообще нуждался в этом самом приглашении), адвокат Чернов уверенной походкой зашёл в палату, притягивая к себе взгляды всех больных.