Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)

Роббинс Гарольд

Вечером в бараке царила атмосфера ожидания. Растянувшись на нарах, Макс чувствовал, что усталость прошла, спать не хотелось.

Вошел надзиратель и проверил, пристегнуты ли кандалы к ножкам нар. Подойдя к двери, он остановился, рассмеялся и вышел.

В тот же момент Макс услышал звук зажигаемой спички и увидел пламя. У кого-то из заключенных была свеча, которая горела недалеко от Макса.

Раздался потаенный смешок, и Макс услышал:

– Ну, сегодня-то мы увидим, как они выглядят.

– Мне все равно,

как они выглядят, – раздалось в ответ. – Главное, что у них большие сиськи.

– Твоему концу здесь делать нечего, – прохрипел кто-то. – Он у тебя больше привык к руке.

Раздался сдавленный смех. Около получаса Макс лежал и слушал, как заключенные ворочаются на нарах.

– А может, они сегодня не придут? – спросил кто-то с тревогой в голосе.

– Да, придут, – успокоили его. – Они тоже долго ждали этого момента.

– Боже мой, – раздалось из дальнего конца барака. – Нет мочи ждать, я весь день думал об этих женщинах, о сегодняшней ночи.

Весь барак шумно заворочался. Макс почувствовал, как на лбу выступил пот, сердце заколотилось. Он перевернулся на живот и вытер пот. Внезапно Макса охватило страстное желание, и, чтобы отвлечься, он снова повернулся на спину и стал сворачивать сигарету. Пальцы его дрожали, табак просыпался, но он наконец справился с волнением, прикурил и глубоко затянулся.

– Нет, не придут они, – снова раздался жалобный голос.

– Ну и черт с ними – с этими... – раздался в ответ сердитый голос.

Макс лежал тихо, наблюдая за догорающей свечой. Наконец она погасла, и барак погрузился в темноту. С соседних нар послышался ласковый голос Майка:

– Как ты себя чувствуешь, малыш?

– Все в порядке.

– Дай я докурю.

Макс протянул окурок. Лицо Майка осветилось, когда он затянулся:

– Не беспокойся, малыш, – в голосе его чувствовалась уверенность. – Теперь, когда свеча погасла, они придут. Этот дурень не понимает, что женщина показывает себя настолько, насколько ей хочется этого.

Через минуту дверь открылась и в барак стали заходить женщины. Они входили молча, их присутствие выдавал только шорох босых ног. Макс повернулся, чтобы разглядеть, кто подойдет к нему, но видны были только тени, растворяющиеся в темноте. Вдруг на лицо ему опустилась рука.

– Ты молодой или старый, – раздался шепот.

– Молодой, – шепнул он в ответ.

Она нашла его руки и прижала к своим щекам. Макс стал нежно гладить ее по лицу. Кожа у нее была мягкая и теплая, он почувствовал, как от его прикосновения задрожали ее губы.

– Хочешь, я останусь с тобой? – прошептала она.

– Да.

Она легла на нары и прижала его голову к своей груди. Макс почувствовал, как тепло разливается по всему телу.

Где-то в конце барака послышался нежный, плачущий мужской голос:

– Дорогая, моя дорогая жена, как я скучал без тебя. Макс

поцеловал женщину в губы и ощутил соленоватый привкус слез. Он понял, что она тоже услышала эти слова. Он закрыл глаза. Как объяснить ей то, что он чувствовал? Как объяснить, что она принесла в этот барак доброту и любовь?

– Спасибо, – с благодарностью прошептал Макс. – Спасибо, спасибо, спасибо.

* * *

На четвертый день их работы на поле к нему подошел Ривз.

– Мне надо с тобой поговорить, – быстро сказал он. – Никак не мог выбрать момент, этот черномазый все время крутится рядом. У меня есть лодка.

– Что?

– Тише, – сердито оборвал его Ривз. – Все готово. Через день после того, как мы вернемся в тюрьму, она будет стоять под кипарисами с южной стороны.

– Как тебе это удалось?

– Я договорился со своей девчонкой.

– Думаешь, не обманет?

– Уверен, что нет. Всем этим девкам надо только одно. Я пообещал, что возьму ее с собой в Новый Орлеан, если она поможет мне бежать. Так что лодка будет на месте. Мы спрячемся, пока они не перестанут искать нас, – сказал Ривз и отошел.

Вечером за ужином к нему подсел Майк.

– Теперь, когда у Ривза есть лодка, ты уйдешь с ним? – спросил вдруг Майк.

– Ты уже и об этом знаешь?

– В таком месте не бывает секретов, – усмехнулся Майк.

– Я еще не решил, – ответил Макс.

– Поверь мне, малыш, – искренне начал Майк – Тридцать дней в клетке – это гораздо дольше, чем полтора года, которые тебе осталось отсидеть.

– Но возможно, нам это удастся.

– Не удастся, – печально возразил Майк. – Начальник тюрьмы первым делом направит собак по вашему следу. Но если вы спасетесь от них, то не спасетесь от болота.

– А как они узнают, что мы пойдем через болота? Ты им скажешь?

Взгляд Майка был полон сочувствия.

– Знаешь, я надзиратель, а не фискал. Начальник тюрьмы сам догадается. Если убегает один, то он бежит через деревню, а если двое – то через болота. Так всегда бывает.

Макс в задумчивости курил сигарету.

– Пожалуйста, не надо, малыш. Не делай этого, чтобы мне не пришлось наказывать тебя. Я хочу быть твоим другом.

Макс посмотрел на гиганта, улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Что бы ни случилось, – серьезно произнес он, – ты останешься моим другом.

– Значит, все-таки уходишь. Ты уже все решил для себя, – Майк встал и медленно побрел прочь.

Макс посмотрел ему вслед. Как мог Майк знать то, чего он и сам еще не знал.

И только следующей ночью, когда они с Ривзом перелезли через темную стену и добрались до места, где должна была находиться лодка, Макс понял, как Майк был прав.

Ривз ползал на четвереньках вокруг деревьев и вопил:

– Сука, проклятая краснокожая шлюха!