Сальватор
Шрифт:
— Будь здоров, Жан! — ответил тот.
— Смерть всем злодеям!
— Да здравствуют порядочные люди!
Пленник вздрогнул, услышав столь выразительный тост из уст двух решительных собутыльников.
Жан Бык в один прием опрокинул стакан и ударил им об стол.
— Хорошо пошло, черт возьми… Мне так хотелось пить!
— Мне тоже, — поддержал его Туссен, во всем подражая приятелю.
— Еще по одной, Туссен!
— Еще по одной, Жан!
И они опрокинули еще по стаканчику — на сей раз без тостов.
Стремительность, с какой приятели поглощали вино, навела г-на де Вальженеза на счастливую мысль.
Он стал ждать удобного случая, чтобы им воспользоваться, и такой случай скоро представился.
Жан Бык обернулся к пленнику, и лицо графа показалось ему не таким уж нахмуренным; как все сильные люди, он не умел таить зло и потому произнес:
— Напрасно вы привередничаете! Ну, в последний раз, любезный мой сеньор, имею честь предложить вам стакан вина; угодно ли вам принять мое предложение?
— Вы очень любезны, сударь, — отозвался граф, — и я сожалею, что отказался в первый раз.
— Ничего, еще не поздно поправить дело. Пока есть вино в бутылке, а бутылки не кончились в шкафу, вы можете изменить свое мнение.
— В таком случае я принимаю ваше предложение! — подхватил граф.
— В добрый час, мой сеньор! — искренне обрадовался Жан Бык, наполняя стакан графа до краев.
Затем он обратился к своему товарищу:
— Подай еще бутылку, Туссен.
Теперь настала очередь угольщика пойти к шкафу и принести оттуда бутылку.
Жан Бык поскорее принял ее у него из рук, словно боясь, что тот по неопытности ее уронит, и наполнил два других стакана.
Потом взял свой стакан, приказал знаком Туссену следовать его примеру, и провозгласил:
— Ваше здоровье, господин граф!
— Ваше здоровье, милейший! — подхватил Туссен.
— Ваше здоровье, господа! — отвечал Лоредан, решив про себя, что делает огромную уступку двум могиканам, называя их «господами».
Все опорожнили стаканы; Жан Бык и Туссен-Лувертюр — залпом, г-н де Вальженез — не спеша, в несколько приемов.
— Вот черт! — прищелкнул языком Жан Бык. — Я, конечно, не стану утверждать, что угощаю вас старым маконским или бордо-лафитом… Вы же знаете поговорку: «Даже самая красивая женщина может дать только то, что у нее есть!»
— Прошу меня извинить, — проговорил Лоредан, силясь поддержать разговор и опорожнить стакан. — Вино совсем не плохое. Это здешнее?
— Конечно, здешнее! — возмутился непонятливостью собеседника Туссен-Лувертюр. — Как будто существует другое вино!
— Дорогой друг! — заметил Жан Бык. — Прежде всего существует вино, которое производят в Париже. Но господин граф изволит говорить не об этом. «Здешнее вино» — это то, которое давят из винограда, собранного в той местности, где находишься.
— Местное вино, если вам так больше нравится, друг мой, — любезно уступил граф.
— Да, — поддержал разговор Жан Бык, — это вино местное, но очень неплохое: оно может за себя не краснеть!
— Еще бы! — захохотал Туссен-Лувертюр, на лету подхватывая шутку приятеля. — Как оно может покраснеть, если оно белое!
— Я бы даже прибавил, — продолжал плотник, — что, если бы мне довелось придумывать обет, я бы дал такой зарок: никогда не пить вина хуже этого.
— Я даю такой же зарок, что и мой друг, — подхватил Туссен-Лувертюр с поклоном, адресованным не графу, но божеству, которому обет давался.
— Я выпил слишком мало, чтобы по достоинству оценить это вино, — заметил г-н де Вальженез.
— О, за этим дело не станет, любезный мой сеньор, — поднялся из-за стола Жан Бык, — в буфете еще полсотни бутылок, если угодно…
— Как мне кажется, это единственный способ весело провести несколько часов, в течение которых мы принуждены оставаться вместе, — заметил пленник, — и если такой отдых вам по вкусу, то я — с вами.
— Вы правду говорите? — спросил, поворачиваясь к нему, Жан Бык.
— Сами увидите, — решительно отвечал г-н де Вальженез.
— Браво! — воскликнул Туссен-Лувертюр. — Вот пленник так пленник!
Жан Бык пошел к буфету и вернулся, нагруженный (или, если угодно, украшенный) восемью бутылками внушительных размеров.
Лоредан улыбнулся, видя, что оба могиканина так наивно попались в его ловушку, без сомнения уже разгаданную нашими читателями.
Комбинация была задумана действительно неплохо: напоить двух любителей крепких напитков было нетрудно; столь же легко было напоить их до бесчувствия.
Приняв такое решение, Лоредан стремительно протянул свой стакан и выпил с видимым удовольствием.
Так втроем они опорожнили две бутылки, и г-ну де Вальженезу так понравилось вино, что он приказал откупорить еще пару бутылок.
— А вы мастер пить, приятель! — заметил Жан Бык; видя, что пленник ничуть ему не уступает, он освоился с графом и стал с ним говорить как равный с равным.
— Да как-то само собой получается! — с наигранным простодушием ответил Вальженез.
— Не очень доверяйтесь ему, любезный мой сеньор, — заметил Жан Бык. — Это вино обманчивое!
— Вы думаете? — как бы сомневаясь, произнес пленник.
— О, ручаюсь! — вмешался Туссен-Лувертюр, поднимая руку, словно приносил присягу. — Выпью-то всего три бутылки, и — привет всей компании: никого не вижу.
— Ба! — продолжал сомневаться Вальженез. — Неужели такой крепкий малый, как вы…
— Это так же верно, как то, что я имею честь с вами говорить… — отвечал Туссен. — Я могу выпить, три, ну, три с половиной бутылки. Вот Жан Бык — настоящий герой, он может осилить четыре. Зато с последним стаканом — хлоп! Здравый смысл ему изменяет, он приходит в бешенство и готов переломать кости всем подряд! Правильно я говорю, Жан?