Сальватор
Шрифт:
— Полно тебе! На эшафот поднимаются только дураки, — возразил Жан, — те, что не думают о мерах предосторожности. Но будьте покойны, господин граф, мы позаботимся обо всем. Судите сами…
Граф ждал объяснений, не меняя выражения лица.
— Вот как все произойдет, господин граф, — продолжал плотник, и в его голосе нельзя было заметить ни малейшего колебания. — Я засуну вам в рот кляп, свяжу вас, как раньше… Сними-ка со стены сеть, Туссен…
Туссен исполнил приказание и подал ему рыболовную сеть.
— Я отнесу вас к реке, — продолжал Жан Бык, — там отвяжу лодку, мы отплывем два-три льё по течению, потом в подходящем месте, где глубина не меньше пятнадцати футов, мы вас развяжем, вынем кляп изо рта, закатаем в сеть и бросим в воду. Будьте покойны, вы пойдете на самое дно: уж я позабочусь зацепить ячейки сети за пуговицы на вашем рединготе! Мы подождем минут десять, когда все будет кончено, поднимемся вверх по течению, поставим лодку на место и вернемся сюда, чтобы распить по бутылочке. После чего вернемся в Париж до рассвета, разойдемся по домам так, чтобы никто нас не увидел, и станем ждать.
— Чего ждать? — спросил граф, отирая холодный пот со лба.
— Новостей о господине де Вальженезе, которые люди грамотные — не то что я, к несчастью, — прочтут в газетах:
«В Сене был обнаружен труп молодого человека, утонувшего, по-видимому, несколько дней тому назад. Можно предположить, что несчастный, несмотря на частые сообщения об аналогичных происшествиях, отправился забросить сеть, надев редингот, вместо того чтобы из предосторожности переодеться в блузу: сеть зацепилась за пуговицы одежды, и его затащило в реку. К сожалению, выпутаться ему не удалось.
Часы, обнаруженные в жилетном кармане, деньги, найденные в кармане редингота, перстни на пальцах — все исключает мысль об убийстве.
Тело отправлено в морг».
Ну, как все продумано, а? И вы полагаете, кто-нибудь заподозрит Жана Быка и Туссен-Лувертюра в убийстве господина графа Лоредана де Вальженеза, когда они и знать-то его не знают?!
— Ах, черт побери! — воскликнул Туссен. — До чего же ты умен, Жан Бык, — я от тебя такого никак не ожидал!
— Ты готов? — спросил Жан Бык.
— Еще бы! — отвечал угольщик.
— Как видите, господин граф, — продолжал Жан Бык, — осталось лишь получить ваше согласие, и мы разыграем эту комедию. Но вы знаете: в случае вашего отказа мы обойдемся и без разрешения.
— В воду! В воду! — завопил Туссен.
Бартелеми протянул ручищу по направлению к графу. Тот отступил на два шага, уперся в стену и был вынужден остановиться.
— Дальше хода нет: стена прочная, я ее испытал, — сообщил Бартелеми.
Шагнув вперед, он опустил руку ему на плечо.
Графу де Вальженезу почудилось, будто это рука палача.
— Господа! — промолвил он, предпринимая последнюю попытку спастись. — Вы не можете хладнокровно совершить подобное преступление; вы знаете, что мертвецы встают из своих могил и обвиняют убийц.
— Да, но только не со дна реки, особенно когда они запеленуты в сеть. Сеть готова, Туссен?
— Готова, — отозвался тот. — Не хватает только рыбки.
Жан Бык протянул руку за веревками, брошенными на кровать.
В мгновение ока Лоредану свели запястья вместе и связали их за спиной.
Нетрудно было догадаться, судя по четким и хорошо рассчитанным движениям Жана Быка, что решение он принял окончательно.
— Господа! — заговорил Лоредан. — Я не прошу вас отпустить меня, умоляю: не убивайте меня…
— Тихо! — скомандовал Жан Бык.
— Обещаю вам сто тысяч франков, если…
Граф не успел договорить, как во рту у него снова оказался платок, уже послуживший однажды кляпом.
— Сто тысяч франков, — прошептал Туссен, — сто тысяч франков…
— Да где он их возьмет, эти сто тысяч франков? — пожал плечами Жан Бык.
Пленник не мог говорить, но кивнул на свои карманы, предлагая его обыскать.
Жан Бык протянул ручищу, запустил два пальца в карман редингота г-на де Вальженеза и достал туго набитый бумажник.
Он поставил г-на де Вальженеза к стене, словно мумию в кабинете естественной истории, и, вернувшись к лампе, раскрыл свою находку.
Туссен заглядывал ему через плечо.
Жан Бык насчитал двадцать банковских билетов.
Сердце у Туссена стучало так, будто вот-вот выскочит из груди.
— Настоящие ли это билеты, Туссен? — усомнился плотник. — Прочти-ка, ты же умеешь читать.
— Я думаю, это настоящие банковские билеты, — отвечал Туссен, — да еще какие! Я таких никогда не видел у менял. Они по пять тысяч каждый.
— Двадцать раз по пять, — иными словами — пятью двадцать… о, нечего сказать, счет верный.
— Значит, мы оставим его в живых, — предположил Туссен, — а эту сотню тысяч прикарманим?
— Нет, наоборот, — возразил Жан Бык, — деньги мы ему вернем, а самого его утопим.
— Утопим? — переспросил Туссен.
— Да, — подтвердил Жан.
— И ты уверен, что с нами не случится беды? — вполголоса спросил угольщик.
— Вот в чем наше спасение, — сказал Бартелеми, пряча бумажник в карман графа и застегивая редингот на все пуговицы. — Кто заподозрит, что два бедняка вроде нас с тобой утопили человека, оставив у него в кармане сто тысяч франков?
— В таком случае я предвижу кое-что, — вздохнул Туссен.
— Что же?
— Как бедными мы родились, дружище Жан, так бедными и помрем.