Самая высокая лестница (сборник)
Шрифт:
Инга не замечала софитов, не замечала любопытных, которые всегда собираются в местах киносъёмок. Их никакой мороз не разгонит. И милиции с ними одно мучение.
— Граждане, пройдите! Вы мешаете съёмкам!
— А какой фильм снимается?
— Выйдет на экран — узнаете.
— А Банионис снимается?.. Кто режиссёр? Вон тот, бородатый?
Перекрывая все голоса, в мегафон звучал усиленный в пять раз голос помрежа:
— Гражданка в белой шубе, выйдите из кадра!
Перепуганная гражданка отскочила в сторону: может быть,
этот «кадр» под током?
Нет! Инга не видела и не слышала всего, что происходило на улице перед зданием больницы. Ей казалось, что Гедра на самом деле лежит в тихой, пахнущей лекарствами палате и оттого, что она, Инга, ходит под окнами, ей легче… Какое это прекрасное чувство — знать, что близкий тебе человек рядом. Пусть даже в больнице, но он есть. Есть! Есть!
Девочке не мешала обычная суета, из которой складывается строгий порядок съёмок. Она механически делала то, что ей говорил Арунас. Начинала свой проход сначала. Снова поднимала глаза. Снова пальцем от угла отсчитывала окна, чтобы найти нужное. Снимали они дубли второй, третий. Начинали сначала. Но внутри у Инги ничего не прерывалось. Её прекрасная жизнь вдвоём с мамой продолжалась. И девочка своим удивительным чувством проникала сквозь каменные стены, сквозь время, подчиняя себе реальную жизнь.
Поглощённая своими переживаниями, Инга не заметила в толпе любопытных отца. Его мешковатое пальто и съехавший набок треух затерялись среди других пальто и шапок. Зажатый костистым стариком и девушкой, поминутно встававшей на носочки, чтобы лучше видеть, отец наблюдал за Ингой. Что происходит сейчас с дочерью? Как она очутилась здесь? Почему волнующее напряжение застыло в её глазах? А ведь когда-то он замечал у неё именно такое выражение лица! Ах да, это было ещё тогда… Инга ждала у окна, а мама не возвращалась: она часто задерживалась по службе. Девочка всматривалась в даль, стараясь как можно раньше заметить маму. Вот тогда у неё были вот так же расширены глаза, а лицо затаило в себе предчувствие встречи… Почему всё это вернулось к дочери, а к нему не возвращается?
Старик толкал его локтем. Девушка-коротышка прыгала перед глазами. А он стоял, теряясь в догадках, большой и беспомощный.
Потом он ушёл, чтобы не попасться на глаза дочери.
Ещё в толпе была старая женщина со строгими серыми глазами. Она стояла, опираясь на палку, и внимательно наблюдала за Ингой. У неё, наверное, болела нога — осколочное ранение в голень, — и она старалась посильнее опереться на палку, и пряди седых волос выбивались из-под платка и касались острых скул. О чём думала фронтовая санитарка, неотрывно глядя на девочку? Может быть, хотела помочь ей, как помогала людям на поле боя? А может быть, Инга напоминала ей маленькую Гедру?..
Несколько раз, в перерывах между дублями, Инга подходила к Арунасу и спрашивала:
— Когда она появится в окне?
— Скоро, скоро, Инга. Она появится!
Множество людей смотрело в больничные окна. Гедры не было. Она и не могла быть, так как съёмка эпизода с её появлением в окне (натура, 15 метров) не была запланирована на сегодня. Этот кадр должен был сниматься отдельно, в другой раз. Но неотступный вопрос Инги — «Где она?» — насторожил режиссёра, и он понял, что не может отмахнуться от него. Надо, чтобы в окне появилась Гедра.
Арунас поманил пальцем Кику и шепнул ей:
— Возьми машину и привези Гедру.
— Она же сегодня не занята, — возразила девушка с кукольными волосами.
— Надо, чтобы она приехала. Для Инги…
— Тоже мне фрау-мадам, — пробурчала Кика.
Но Арунас сжал её руку выше локтя и твёрдо сказал:
— Чтобы через полчаса Гедра была здесь. Разыщи её хоть на краю света!
Кика нехотя зашагала к машине.
Она нашла Гедру в парикмахерской. Артистка сидела под феном с распущенными мокрыми волосами. Она была похожа на маленького космонавта в огромном шлеме.
— Здрасте! Я за вами! Пожалуйте в машину!
— Сегодня же я свободна, — возразила Гедра.
— Вы так думаете? Фрау-мадам желает вас видеть. И всё.
— Вот что, девушка, объясни толком, в чём дело, — сухо сказала Гедра.
— В чём дело? Снимается сцена под окном больницы. Инга смотрит на окно и ждёт, что вы появитесь. Арунас велел передать вам…
Больше Гедра ни о чём не спрашивала. Она вынырнула из-под фена и сразу из космонавта превратилась в хрупкую женщину.
— Ещё не готово, — забеспокоился парикмахер, представительный мужчина в золотых очках, похожий на профессора.
— Я вернусь, — сказала Гедра, — меня срочно вызывают на съёмку.
— На съёмку? — воскликнул парикмахер. — Ах, на съёмку! Меня никто не вызывает на съёмку… Он вздохнул и выключил фен.
— Когда же она появится? — снова спрашивала Инга.
— Она появится! Ведь она остаётся жить! Честное слово, Инга! Она остаётся жить из-за тебя!
— Из-за меня?
Девочка снова подняла глаза к окну, которое теперь находила сразу, не отсчитывая от края. «Я здесь, мамите, ты слышишь меня? Я говорю с тобой молча, но ты должна слышать меня. Ты должна, потому что ты будешь жить… Так сказал Арунас, а я верю ему. Ты будешь…»
И вдруг она увидела в окне знакомое лицо. Она не сразу узнала Гедру, потому что на голове у неё была белая косынка.
Она жива! «Жилка на виске тихо забилась. Белые губы потеплели. Грудь поднялась, чтобы сделать первый вздох. Ресницы вздрогнули, как острые стрелки приборов, определяющих присутствие жизни…» Мамите!..
— Гедра! — Инга закричала, хотя по роли она должна была молчать. — Гедра, ты будешь жить!
Девочка стояла на снегу, а изо всех больничных окон смотрели люди в серых халатах. Их привлекло сюда желание как-то скоротать тяжёлое больничное время. Но когда Инга крикнула: «Ты будешь жить!», все услышали её слова, и каждому показалось, что это к нему обращается маленькая артистка. Маленький добрый пророк!
Безмолвные молнии вольтовых дуг делали снег лиловым. Гудели пчелиные ульи софитов. Щёлкала хлопушка (номер кадра, номер дубля). Трубный голос помрежа гремел на всю улицу: