Самый завидный подонок
Шрифт:
— Миллион долларов?
— Из нашей доли. Партнеры могут захотеть внести свой вклад, если будет достаточно шума. Мы можем провести церемонию и представить Смакерса. Получить удовольствие. Превратить то, что создала моя мать, во что-то позитивное.
Я все еще застряла на миллионе долларов.
— Миллион долларов?
— Из нашей доли, — поясняет он, как будто это самая несущественная часть. А не то, что пишется заглавными буквами! МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ! — И ты сможешь
— Нет, у меня есть кое-что на уме. Есть один приют для собак и кошек, которым управляет мой друг… они действительно хороши. Они только что открыли центр для беспризорных животных, но уже так много сделали.
— Внесите в график, — вот так просто. Внесите в график. Он поворачивается к Эйприл. — Получи детали и скоординируй наше расписание для церемонии. Составь список, к кому стоит обратиться и все такое, — потом он, кажется, вспоминает, что она моя ассистентка, и поворачивается ко мне. — У тебя все хорошо?
Я киваю, чувствуя себя ошеломленной. Почему они такие милые? Но я не забываю о своих манерах.
— Спасибо. Они будут в восторге, — говорю я. — Это так великодушно с вашей стороны.
— Для этого и существует «Locke Foundation».
Эйприл улыбается на заднем плане, потому что она знает все о Сладком Локке.
— Хочешь позвонить своему другу? — спрашивает Генри. — Мы хотим сохранить это в секрете, пока не подготовим пиар-ход, но мы можем внести пожертвования, как только оно понадобится.
Я набираю Кимми, чтобы сообщить ей хорошие новости. Члены Совета уходят, пока она визжит от восторга в мое ухо. Я обещаю ей снова и снова, что это все реально, что она получит деньги.
К тому времени, как я закончила разговор, остались только Генри, я и Смакерс. Генри со Смакерсом на поводке.
— Что? — спрашивает он.
— Это действительно мило. Ради памяти о твоей матери. Ради животных, нуждающихся в помощи. Ради организации моего друга, — я чувствую себя опустошенной. Смущенной.
— Я хочу, чтобы это все сработало, — говорит он. — Нет причин, по которым мы все не можем получить то, что хотим, верно? — Генри делает шаг ко мне, протягивая руку. — Перемирие?
Я ошеломлена его близостью, его неожиданной добротой, мощной мужской энергетикой, которая, кажется, сосредоточена в его руке — настолько, что я стесняюсь взять ее.
Но она передо мной.
Я останавливаюсь, в горле пересохло. Медленно я просовываю пальцы в его ладонь. Его рука гладкая и большая, и она покрывает мою, полностью поглощая. Жар распространяется внутри меня.
— Знаешь, что нам нужно сделать прямо сейчас? — спрашивает он.
— И что же?
— Сделать один из этих нелепых гигантских чеков.
— Это
— Это есть в должностной инструкции генерального директора, если генеральный директор говорит, что это так. Здесь я устанавливаю правила работы, — он отпускает мою руку.
Я стою там, пошатываясь, пытаясь отделить раздражение от возбуждения, когда он берет поводок и направляет через всю поверхность синей элегантности Смакерса, несущегося рысью за ним.
— Эй… — начинаю я. — Ты не можешь просто взять Смакерса.
Он заходит в лифт и хлопает рукой по двери, его глаза сверкают. Генри может делать все, что захочет.
— Прекрасно, — я вхожу и несколько раз ударяю по кнопке в вестибюле. Удар. Удар. Удар.
— Дверь не закроется быстрее, даже если будешь так делать, — произносит он.
— Все ты знаешь, — я снова ударяю. Двери закрылись. — Видишь?
Он закатывает глаза. И мы остались одни.
Воздух между нами плотный и тяжелый.
Он поворачивается ко мне с серьезным взглядом:
— Мы достанем чек на заводе-изготовителе. Тебе полезно будет увидеть фронт работы за пределами офиса.
Я киваю.
Как раз в этот момент двери открываются, и входят две женщины с гигантской тележкой.
— О, Мистер Локк! — говорит старшая. — Мы можем подождать следующий.
— Давайте, здесь достаточно места, — он обхватывает мой локоть и оттесняет к углу, чтобы освободить место для тележки. Это просто легкое давление, кончиками пальцев к локтю, но возбуждение простреливает сквозь мое тело.
Его взгляд прикован к моему. Он тоже это почувствовал? Он убирает руку. И мне кажется, Генри так и сделал, но нет, он, правда, помогает установить тележку.
— Спасибо, — произносит другая женщина, зачарованно смотря на него.
Генри кивает и хватается за поручень в задней части лифта.
Опять остановка, и заходит женщина с двумя маленькими мальчиками.
Я опускаю руку на поручень рядом с его. Его рукав костюма касается моей неприкрытой руки. Мое тело гудит от его близости, от щекочущего прикосновения превосходной ткани.
— У нас первоначальная оценка на четвертом, — говорит одна женщина, не подозревая о странном воспламенении в углу. — Проблема с лампой в комнате с проектором, но на всякий случай… — она, кажется, ждет его одобрения.
Генри улыбается своей ослепительной улыбкой, той, что Карли показывала мне на фотографии, довольный своими миньонами.
— Звучит прекрасно.
Женщины трещат на каком-то корпоративном сленге. Понятно, что они просто хотят, чтобы он увидел, что они усердно трудятся. Все любят Генри, волшебного генерального директора мира.