Самый завидный подонок
Шрифт:
Ее анкета на сайте оповещает, что она также разрабатывает высококачественные украшения для людей. Наш частный детектив думает, что это часть того, из-за чего она приехала в этот город. Мечтает о карьере дизайнера.
После обеда мы с Бреттом отправляемся на площадку ледовой арены Олимпийского размера с гостиничным комплексом в Южном Бруклине, что является важным совместным предприятием с нашими канадскими партнерами.
Мы с Бреттом все еще любим гулять по этим местам, когда выдается возможность.
Это пойдет на пользу.
Какое-то время все идет хорошо. Мы обсуждаем планы на случай дождя и решаем некоторые проблемы с водопроводом.
Затем я вижу грифона на боку грузовика одного из подрядчиков. Я фотографирую его, представляя, как пишу сообщение Вики. Представляю себе ее лицо, когда она его увидит, и гадаю, где она сейчас.
Она делает ошейники для собак? А где она их делает? Слушает ли она музыку во время работы? Я хочу знать о ее мечтах, какие книги читает, какую музыку слушает, любимые телесериалы, какую еду не любит. Я хочу быть с ней.
Я выключаю телефон и засовываю его в карман.
Калеб появляется вместе с канадцами. Мы надеваем каски синего цвета Локков и направляемся в помещение.
Семья Бретта никогда не интересовалась бизнесом Локков — им управляли мой отец и мой дед.
Но Бретта рано укусил строительный клоп, поэтому тот проводил много времени с моим отцом, дедушкой и мной на стройках, когда мы были еще мальчишками.
После того, как дел стало невпроворот, мы присоединились к Ренальдо. Ренальдо был главным строителем, наблюдающим за суперинтендантами, которые следили за проектами.
Мы провели много лет с молотками в руках под бдительным оком Ренальдо.
Пока мы находимся на площадке, партнеры спрашивают о трюке со Смакерсом — так они это называют.
Я ловлю взгляд Бретта.
— Это было все, что мы смогли придумать, — говорю я. — Уникальный способ почтить память Бернадетт.
— Мы устраиваем церемонию, на которой Смакерс оказывает финансовую поддержку приюту, — говорит Бретт. — После этого мы все вернем на круги своя.
Они смотрят на меня, и я улыбаюсь.
— Но Смакерс полностью согласен с нами в том, что касается такого проекта, как этот.
— Обеими лапами «за», — добавляет Калеб, и все смеются.
Калеб уходит с партнерами. Мы с Бреттом зашли в лавку фалафеля в нескольких кварталах отсюда.
— Не могу поверить, что это так хорошо работает, — говорит он. — Вся эта ситуация со Смакерсом. Это чертовски блестяще. Пока ты можешь держать ее под контролем.
— Это великолепно, пока никто не проболтается, — говорю я, избегая держать-ее-под-контролем части.
И снова я возвращаюсь в тот момент. Я думал, что умру, когда она прервала поцелуй.
Но к Вики я, на самом деле, испытываю интерес.
Как же я так вляпался с Вики?
Я рассказываю Бретту о своих попытках связаться со всеми,
— Один пьяный разговор с неподходящим человеком — и мы серьезно влипли.
Бретт поворачивается ко мне. Я знаю, что он думает о моем отце еще до того, как произносит это.
— Он перевернется в своей могиле.
То есть, если бы он знал, что сделала мама.
— Он бы прямо из гроба вылез, — рычу я.
Мы берем наши фалафели и едим их бок о бок, прислонившись к машине и наблюдая за рабочими. Это никогда не устареет. В каком-то смысле мы с Бреттом все еще те мальчишки, которым не хватает экскаваторов и подъемных кранов.
Когда я доедаю фалафель, я выуживаю свой телефон. Мне просто нужно отправить фотографию и покончить с этим.
— Кому ты посылаешь грузовик Моррисона?
— Вики. У нее особая связь с грифоном.
Он молча откусывает от второго фалафеля.
— Что?
— Ничего.
— Она под контролем.
— Разве я что-нибудь сказал? — спрашивает он.
— Ты специально промолчал, — говорю я. — Так что, да.
Он фыркает.
Я делаю паузу, держа большие пальцы наготове, не зная, что написать вместе с фотографией грифона. Я печатаю: «Спасибо за деревья». Потом я меняю на: «Вот грифон и безумные специалисты в области лесоводства», потом удалю.
Я набираю: «Приятель твоего грифона?» А потом стираю. Затем: «Думаю о галстуках-бабочках» Потом меняю на: «Этот парень спрашивает, где, черт возьми, мой галстук-бабочка»
Удаляю.
Все это меня очень тревожит, потому что я мастер писать женщине правильные вещи, независимо от обстоятельств: от до-постельных шуток до после-постельных смайлов.
Я не знаю, что написать Вики. Как я могу не знать?
Но я точно знаю. Я действительно хочу написать, что: «Мне чертовски понравилось целовать тебя. Я забыл, каково это — целовать кого-то, потому что это было единственное, что стоило делать в этом мире. Я уже забыл, каково это — сидеть и делать вещи с кем-то, кому насрать, как выровнять завитушки. Жаль, что тебя здесь нет»
— Итаааак, — произносит Бретт. — Как продвигается операция «Хороший полицейский»? Операция «Горячий полицейский»?
Я ощетиниваюсь от этого названия:
— Просто сосредоточься на своей роли.
Следует более специфическая тишина.
Я поднимаю взгляд.
— Что?
Он кивает на мой телефон:
— Пальцы отсохли?
— Если я собираюсь что-то сделать, то сделаю это правильно.
— Хорошо, дядя Энди, — шутит он, имея в виду моего отца.
— Все под контролем, — рычу я.