Санкта-Психо
Шрифт:
— А телик? — разочарованно спросил высокий паренек в джинсовой куртке. Ян видел его и раньше, кто-то даже называл его имя, но он не запомнил. — Сегодня же хоккей… мы что, не будем сегодня телик смотреть?
— После музыки — сколько влезет, — решительно заявил Йорген. — А теперь — тишина.
Но тишины добиться так и не удалось. Привидения хихикали, шептались и толкались.
Рами, как и Ян, боялась сцены. Может быть, не так сильно, но тоже боялась. Ян сразу понял. Он видел, как она бледна, как то и дело закрывает глаза, точно пытается вообразить, что в комнате, кроме нее, никого нет.
— О’кей, — сказала она делано небрежно, — это американская песня, я перевела слова…
И начала с «Дома восходящего солнца». Ян хорошо знал эту песню, и аккомпанировать было легко. Потом последовали переводы песен Нейла Янга «Беспомощный» и Ceremony группы «Джой Дивижн». Название она перевела так: «Ритуалы». Все эти песни они репетировали.
Рами заметно успокоилась, щеки порозовели. Закончив «Ритуалы», она вдруг повернулась, подошла к Яну и поцеловала его в губы.
У него чуть палочки не выпали из рук. Поцелуй длился три секунды, не больше, но ему показалось, что Вселенная прекратила вращаться и остановилась.
Она отняла губы, ласково улыбнулась и вернулась к микрофону:
— Последняя песня называется «Ян и я». — И начала отбивать ногой четырехдольный ритм.
— Раз, два, три…
Он никогда не слышал этого названия, к тому же совершенно растерялся после поцелуя, но все же начал понемногу подстукивать, чтобы не дать ей выбиться из ритма. Рами взяла минорный аккорд:
Я лежу в своей постели, Рядом Ян лежит, Мы знаем, где мы, Знаем, куда мчимся: Лежа в моей постели, Мчимся прямо в космос, В холод небывалый… Но так прекрасен мрак, Что можно все забыть.И, закрыв глаза, продолжила рефреном:
Ян и я, я и Ян, День и ночь, ночь и день.Яна это совершенно ошарашило, и он чуть не сбился с ритма. Выходило так, будто у него с ней что-то было, но ведь ничего же не было! Он знал ее запах, но она до этого поцелуя даже не дотрагивалась до него!
Закончив, она тут же, без паузы, перешла в другую тональность, наклонилась к микрофону и, посмотрев в первый раз прямо на слушателей, улыбнулась:
— А это посвящается моему психологу.
Ударила по струнам и властно кивнула Яну. Ян взялся за палочки.
Рами помолчала немного, прислушиваясь к ритму, а потом начала, с жесткими синкопами:
Изо рта твоего Рождается плетка, Из позвоночника — бритва, В колодце мозгов твоих Зреют пиявки, И ты бросаешь меня В этот колодец, КогдаНабрала воздух и с ударениями чуть не на каждом слоге начала рефрен:
Психо, психо, психобалаболка, Балаболить перестань, Дай мне жить, дай мне жить, дай мне жить!Она повторила припев не меньше десяти, а может, и пятнадцати раз. Выпрямила спину, и даже скорее не пела, а выплевывала слова:
Балаболить перестань!Она не брала аккорды, только встряхивала гитару, но Ян продолжал давать ей устойчивый, точный ритм.
Он украдкой поглядывал на публику. Все сидели будто околдованные ее шаманскими заклинаниями.
Но не все. Черноволосая женщина, Психобалаболка, сидевшая у двери, встала и с грозным видом двинулась к Рами, соразмеряя, как ни странно, шаги с ритмом заклинаний:
Балаболить перестань!Она подошла совсем близко. Рами побледнела, закрыла глаза и со сжатыми челюстями продолжала шипеть:
Перестань… перестань…Та схватила ее за плечо. Рами открыла глаза, но, словно не видя психолога, твердила:
Перестань… перестань… перестань…Черноволосая женщина схватила штатив микрофона и рванула к себе.
Но тише не стало. Из груди Рами вырвался звериный рев. Привидения на полу будто вышли из транса, вздрогнули и отшатнулись.
— Умри! Умри! — И Рами, как дикая кошка, бросилась на психолога.
Они катались по полу, как приклеенные друг к другу, как два борца в последней, смертельной схватке. Ян слышал крик Рами, видел, как она рвет ногтями — но не Психобалаболку, а себя. По рукам ручьями текла кровь, она запачкала пол, одежду, лицо…
— Успокойся, Алис!
Йорген и еще один санитар оттащили Рами от психолога, но Рами продолжала кричать.
— Кончай греметь! — заревел Йорген.
Оказывается, все это время Ян, как загипнотизированный, продолжал выбивать бойкий четырехдольный ритм с синкопами на хай-хэте.
Он очнулся и опустил палочки, но Рами все равно кричала. Казалось, этому не будет конца. Санитары, заломив руки за спину, выволокли ее из комнаты. Крик постепенно затих где-то в коридоре, и наступила гробовая тишина.
— Теперь ты видишь? — Психобалаболка, стараясь успокоить дыхание, обратилась к коллеге. — Помнишь мой диагноз?
Так и закончился этот концерт. Ян долго еще сидел, не выпуская палочки из дрожащих рук. Потом взялся за большой барабан.
Паренек в джинсовой куртке с неуверенной улыбкой включил телевизор.
Ян отнес установку на склад. Хотел пойти в свою палату и взяться за рисунки, но его внимание привлекла закрытая дверь палаты Рами.
Он постучал.
Никто не отозвался.