Седьмая принцесса (сборник)
Шрифт:
Дети, не оборачиваясь, засмеялись, а Дик ответил:
— У него нет ни детей, ни внуков, но щит у него светел, как его мечты. Ведь другого такого рыцаря с таким дивным щитом не сыщешь в целом свете, правда?
И он улыбнулся Одри. Но она только с грустью взглянула на своего Рыцаря, а потом на Дика и покачала головой.
Наконец они вышли за Сильвией на дорогу, которая, после всех их блужданий, показалась им гладкой
— Дитя, это наконец река? — спросил он у Сильвии.
— Да, — отвечала она, — а Отшельник живёт вон там, за высохшим руслом канала.
— Пусть подождёт, — сказал сэр Джон, — ибо сердце моё радуется на пороге приключения.
И, взяв Одри за руку, он продолжал:
— Милое дитя, я дал тебе слово и не вернусь, пока не найду реку Муррей, а в ней — твой мяч.
А Одри взглянула ему прямо в глаза и отвечала своим звонким голосом:
— Я тоже дала тебе слово. Так что возьми меня в жёны когда захочешь.
— Я возьму тебя в жёны, как только мы найдём, кто бы нас обвенчал.
— Отшельник из Хардхэма вас обвенчает, — сказала Сильвия. — Он круглый год только о том и мечтает, да только некого было венчать.
— Жаль мне его огорчать, — сказал сэр Джон, — но только я не променяю свою реку и на тысячу отшельников.
— Вы её не потеряете, — сказала Сильвия, — если пойдёте через Хардхэм. Она там рядом протекает под Пулбороским мостом, прямо рукой подать.
— Так тому и быть, — сказал Рыцарь. — Идёмте, дети.
И они пошли быстрым шагом вперёд по высокой и узкой тропе, что пролегала вдоль высохшего русла канала, а потом поднялись по заросшему травой склону туда, где сидел Отшельник из Хардхэма.
Он сидел под каменными арками маленькой часовни, в которой не было ни крыши, ни окон, ни дверей — один только чистый воздух, льющийся с небес. Внутри часовни был алтарь, украшенный цветами, а вокруг, на старинной кладке, висели цветочные гирлянды и венки, которые так благоухали, словно то была комната невесты.
Отшельник сидел на камне в лучах заходящего солнца, на нём было белое одеяние и на каждой руке по кольцу; слева от него стояла миска с крошками хлеба, справа — блюдо капустных листьев, а у ног его, обутых в сандалии, — блюдце с сахарной водой. А вокруг него резвились крольчата, и он кормил их зелёными листьями правой рукой, а между ними прыгало множество птиц, и он сыпал им крошки левой, и некоторые из них садились ему на руку и на колени и клевали крошки прямо из рук. Увидев, кто подымается к нему вверх по склону, Отшельник сказал:
— Друзья, вот идут к нам братья и сёстры.
И поднялся на ноги так тихо, что не вспугнул ни птицу, ни зверя, ни насекомого, и ступил вперёд, протянув к нашим друзьям старые руки, и, взяв Одри за руку правой рукой, сказал:
— Добро пожаловать, милая невеста.
А потом он повернулся
— Добро пожаловать и тебе, юный жених. Вы вступаете в самое прекрасное приключение в жизни.
Одри потупилась, а Дик вскинул голову и взглянул на сэра Джона: что-то он скажет. Но при слове «приключение» сэр Джон опустился на землю и принялся начищать свой щит.
Все молчали, словно ждали чего-то, и никто, кроме сэра Джона, не знал, что делать.
И Одри в смущении прошептала:
— Ах, Дик!
А Дик почесал в голове и, взглянув ещё раз на сэра Джона, сказал:
— Что ж, это надо сделать. Не пугайся, дорогая.
Ибо щеки её побледнели, словно дикие розы перед тем, как опасть.
И Дик с Одри вошли в часовню с Отшельником из Хардхэма, а дети и животные вошли вместе с ними. Там Отшельник снял со своих рук два золотых кольца и обвенчал Одри с Диком.
Когда Дик и Одри обвенчались, они вышли из часовни под пение птиц, и жужжание насекомых, и писк и смех животных и детей, что играли вместе в траве.
Сэр Джон поднял глаза от своего щита, что сиял, но не так ярко, как глаза Одри и Дика, и сказал:
— Какой у вас счастливый вид!
И тогда они объяснили ему почему. Он взглянул задумчиво на Одри и спросил:
— Кто же тогда найдёт тебе твой мяч?
А Одри сказала, что мяч ей теперь совсем не нужен.
— И все же, — сказал сэр Джон, — я не должен оставлять поиски, ибо я всё ещё мечтаю найти в реке Муррей твой мяч с цветами и звёздами, милое дитя, даже если тебе это уже всё равно.
Он поднялся, но Дик спросил, разве он не останется на свадебный пир.
И они положили на блюдо листы капусты и выстлали их салатом, а сверху бело-алым кольцом — редиску, и крутое яичко, что снесла Эмили, разрезав его на дольки и пустив по зелёному морю листьев, словно золотые и серебряные лодки. А Отшельник из Хардхэма принёс сачок для ловли бабочек и снял им огромную испанскую луковицу, что висела в углу часовни, и изрезал её ножом на восемь частей и раздвинул дольки, так что она раскрылась, словно водяная лилия, и укрепил её в центре зелёного поля салата на венце из редисок. А пока он всё это делал, он плакал, но не от радости и не от горя.
Это и был их свадебный пир, и все отведали дивного салата.
Солнце уже почти ушло на покой, а луна уже почти поднялась на небо, когда закончился свадебный пир, и Дик с Одри сказали, что пора вести детей домой. Но сэр Джон сказал, что должен идти своей дорогой. Он поцеловал детей и Одри на прощание и, взяв Дика за руку, сказал:
— Присмотри за Одри, пока меня не будет.
— Постараюсь, сэр, — сказал Дик Доветт.