Седьмое море
Шрифт:
Софья Исааковна оказалась дамой корпулентной, нетрудно было вообразить, как она, будучи двадцатилетней девушкой, толкает ядро. Она и тогда уже наверняка была не худенькой и покушать любила. Как оправдание звучало то, что ей необходимо нарастить мышечную массу. И надо сказать, что крупное тело Софьи Исааковны даже сейчас, в сорок с лишним лет, после трех родов, не выглядело рыхлым. Сбитая, чемто похожая на чугунное ядро, вся такая литая и наполненная силой, мадам Зебриевич не производила впечатления, что она – легкая добыча. Одевалась она просто:
«А если она тоже поднималась наверх?.. Нет, камера это не зафиксировала. А вот представить, как Анжелика летит за борт, глядя на эти руки, очень даже нетрудно», – Алексей невольно заерзал.
Софья Исааковна меж тем с готовностью уставилась на него красивыми темными глазами и слегка наморщила лоб. Похоже, старалась припомнить, что же такое офшоры? И как на них отвечать, чтобы не подставить под удар обожаемого Сему?
– Итак, вы не хотели ехать в этот круиз, – мягко начал Алексей издалека. – Шутка ли, встречать Новый год вдали от своих детей! Вы, должно быть, хотели, чтобы муж поехал один, коли ему так уж приспичило.
– Один?! – в глазах у Софьи Исааковны заплескался ужас. – В это гнездо разврата?! О! Я прекрасно видела, что там происходит, – презрительно сказала она. – Порядочные женщины так себя не ведут!
– Это вы об Анжелике Голицыной? – невинно спросил Алексей.
– А эта вообще… – С губ госпожи Зебриевич едва не сорвалось бранное слово.
– То есть, когда она якобы пропала, вы не сильно огорчились?
– Она нашла то, что искала. Туда ей и дорога.
– А куда?
– В могилу!
– А кто вам сказал, что ее убили? Трупто так и не нашли!
– Сема сказал.
– А он откуда знает?
– Потому что он видел, как ее столкнули за борт.
– Кто столкнул?
– Сажин.
«О как! Ну, Зебриевич… Мамой, значит, клянешься?»
– А почему Семен Абрамович сам мне об этом не рассказал?
– Так они же друзья!
– А вы с Сажиным, значит, не друзья?
– Я его едва знаю.
– И как он вам?
– Да никак, – пожала плечами Софья Исааковна. – Мужчина как мужчина.
«Вот и еще одна женщина, на которую не действует мужская харизма Дмитрия Александровича, – подумал Алексей. – В ее глазах Сема даже с одышкой и артрозом в сто раз прекраснее. Да, любовь творит чудеса».
– То есть вы не испытываете к Дмитрию Александровичу ни любви, ни ненависти? – уточнил Леонидов.
– Нет. Он друг моего мужа.
– Но почему вдруг вы решили засадить его в тюрьму? Ведь выто не видели, как Сажин бросает за борт Анжелику Голицыну!
«Бросает за борт – хорошо сказал», – удовлетворенно подумал Алексей. Образ Стеньки Разина Сажину подходит. Мужчина он крупный и сильный, в его руках женщина что пушинка.
– Да, но Сема так сказал!
Ключевое слово – «жена».
– А мужу вы, Софья Исааковна, верите безоговорочно?
– Так ведь он муж! – озадаченно посмотрела на Алексея мадам Зебриевич.
– Давно вы замужем?
– Почти двадцать лет, – с гордостью сказала Софья Исааковна.
– Значит, в студенческие годы вы ни Сажина, ни Голицына, ни Дарью Витальевну не знали? – спросил Алексей, сделав нехитрые подсчеты.
– Нет, не имела чести.
– Тяжело вам, наверное, было за новогодним столом в компании с малознакомыми людьми?
– Так ведь я была с Семой!
– Хорошо, – тяжело вздохнул Алексей. – Как вы оказались в баре, где ругались Анжелика Голицына и Дмитрий Сажин?
– В баре?! Я шла в уборную! Но они так громко кричали…
– Что именно они кричали? – кисло спросил Леонидов.
– Такое даже повторять неприлично. Но что с них взять? Они же любовники! – презрительно сказала Софья Исааковна. Верная жена.
– С чего вы это взяли? Что они любовники?
– Так ведь она сказала Сажину, что он импотент!
– Тогда каким образом они были любовниками?
Софья Исааковна крепко задумалась. Алексей увидел, как она нервно теребит сумочку. Должно быть, там лежала написанная Семой инструкция.
– Я видела, как она на нем висла, – сказала наконец мадам Зебриевич.
– Тогда? В баре?
– Нет, после. Она буквально тащила его наверх, на открытую палубу.
– А это уже интересно, – оживился Алексей. – Значит, Дарья Витальевна ушла изза стола первой. А ваш муж стал надираться. С чего это?
– Сема просто немножко расслабился, – заерзала Софья Исааковна.
– И часто он таким образом расслабляется?
– О нет! Только по праздникам!
– Потому вы и поехали с ним в этот круиз. Понятно, – кивнул Алексей. – Чтобы он, напившись, не дай бог, не свалился за борт. Тогда почему он оказался на открытой палубе один?
– Потому что я уснула, – тяжело вздохнула Софья Исааковна.
– Боже! Как вы могли?!
– Укачало меня. – Мадам Зебриевич открыла сумочку и засунула туда руку. – Паром всетаки.
«Неужели осмелится достать шпаргалку?» – слегка напрягся Алексей, не зная, как на это реагировать. Но Софья Исааковна достала веер. Обычный белый веер, из пластика, приглядевшись, Алексей увидел, что каждое звено украшено картинкой с видами СанктПетербурга. В кабинете было тепло, не сказать жарко, а Софья Исааковна была в кофточке с коротким рукавом. Но ей все равно понадобился веер. Обмахиваясь им, госпожа Зебриевич сказала:
– Я спиртное плохо переношу, вот меня и сморило от шампанского. Держалась, сколько могла, потому что Сема спать не собирался. Но в три ночи у меня совсем не осталось сил. И я пошла к себе в каюту. По дороге и увидела, как Дима с Анжеликой в обнимку идут наверх.