Седьмой лорд

Priest P?

– Ваше… Ваше Высочество?! Где придворный лекарь? Он мертв? Ранен? Почему его до сих пор нет?!

Хэлянь И сильно схватил его за плечи и открыл глаза. Сейчас дух его был сокрушен, и красные губы полностью потеряли цвет.

– Подготовь экипаж… мы отправляемся в поместье князя Наньнина, – хриплым голосом выдавил он.

Дорога от дворца до поместья занимала немного времени, но Хэлянь И показалось, что прошла целая жизнь. Его разум опустел от гнева, но время мало-помалу шло, и вместе с ним усиливалось чувство бессилия.

Он

думал о том, как изменился тот человек по мере взросления. Думал о той паре ярких, словно отражающее свет стекло, но бездонных глаз. Думал о его зелено-желтом лице в тот день, когда он сжал сломанную трость и тонким пальцем указал на остатки воды на столе в южной части города, небрежно сказав: «Этот иероглиф не имеет никаких связей».

Он почувствовал, словно лежит на постели из гвоздей и уже не может назвать, что именно у него болит.

Не нужно расхваливать этот мир, ведь наложница Сюй накрасила лишь половину лица [1]… Империя на одной чаше весов, этот человек на другой. В человеческом мире существуют всевозможные страдания от вечного поиска без возможности обретения – с самого начала младшие члены императорского рода не имели возможности избежать их.

[1] Это отсылка к “Истории Южных династий”. Во времена династии Лян жила девушка по имени Сюй Чжаопэй. Она была женой Сяо И, принца Сяндуна, который впоследствии занял трон в качестве императора Юаня. Сяо И был слеп на один глаз, потому Сюй Чжаопэй каждый раз, когда слышала, что он собирается прийти к ней в спальню, накладывала макияж только на половину лица. В результате император в гневе выбегал из ее покоев.

В чем же тогда радость… что радостного было в жизни?

Только сейчас он узнал, каково это – когда сердце будто полоснули ножом…

Нестерпимо больно. Он чуть было не заплакал, но глубокая обида встала комом в горле и давила на грудь так сильно, что та, казалось, лопнет. Ком не поднимался и не опускался, а лишь сгущался, не в силах пробраться наружу.

За прошедшие годы его душа разрывалась от горя несколько раз. Несколько раз из-за него. Несколько раз…

Хэлянь И практически не отдавал себе отчета о том, как добрался до поместья. Кое-как он оттолкнул охранника у входа и ворвался внутрь, не дожидаясь, когда сообщат о его прибытии.

Вдруг ветер донес чистый кристальный звон. Хэлянь И пришел в себя и невольно остановился. Подняв голову, он увидел, что у дверей кабинета Цзин Ци висела связка пестрых шелковых лент. К их концам были привязаны маленькие колокольчики, разделенные на две части, к каждой из которых крепился нефритовый кролик. Когда дул ветер, колокольчики начинали раскачиваться и звенеть, из-за чего кролики сталкивались с друг другом, словно живые.

Звук столкновения колокольчиков и зеленого нефрита был подобен волшебной музыке, очищающей душу. Она будто бы в одно мгновение рассеяла большую часть обиды, скопившейся в груди Хэлянь И.

Он

долгое время простоял, уставившись в никуда, а затем указал на связку лент и спросил:

– С каких это пор это там висит?

– Один из этих кроликов хранился в нашем поместье, а второго откуда-то привез князь, – ответил Цзи Сян, все это время непрерывно следовавший за ним. – Он приказал повесить их здесь, сказав лишь, что это подарок старого друга. При взгляде на них он будет вспоминать о нем и чувствовать себя лучше.

– Лучше? Разве ему плохо живется? – спросил Хэлянь И, будто во сне.

Не успел Цзи Сян ответить, как чей-то голос сбоку прервал его:

– Император поместил меня под домашний арест на три месяца. Разве этого недостаточно для того, чтобы чувствовать себя плохо?

Цзин Ци спокойно вышел из полуприкрытых дверей кабинета. Его волосы еще не были собраны, а на лбу виднелся кровавый след, но несмотря на такой внешний вид, он совершенно не был смущен, будто бы не выговор от императора получил, а только что вернулся с прогулки. Краем глаза он заметил запятнанную кровью руку Хэлянь И, изменился в лице и подошел ближе:

– Что случилось с наследным принцем?

Затем он повернул голову и отчитал Юй Куэя:

– Ты умер что ли? Как ты выполняешь свою работу?

С этими словами он осторожно перевернул ладонь Хэлянь И, внимательно осмотрел ее и сказал Цзи Сяну:

– Иди и принеси лекарство для лечения колотых ран, которое молодой господин Чжоу принес в прошлый раз, быстрее!

– Я не умираю, – криво усмехнулся Хэлянь И.

– Ваше здоровое высочество, на кого вы теперь разозлились? – со вздохом сказал Цзин Ци.

Цзи Сян вернулся и передал господину небольшую коробку. Цзин Ци потянул Хэлянь И за небольшой каменный столик в центре двора. Хэлянь И наблюдал за ним, даже не моргая.

Он видел, как изящные брови Цзин Ци слегка нахмурились, когда он наклонился, как волосы черным шелком текли по спине. Он видел, как тот тщательно промыл рану, нанес лекарство и перевязал. Будто не ощущая боли, он вдруг положил другую руку на плечо Цзин Ци, пальцами коснувшись его шеи. Он почти почувствовал, как участился его пульс. Хэлянь И подумал, что нужно лишь сжать пальцы, и этот ненавистный, отвратительный человек больше никогда не сможет завладеть его душой. Нужно лишь…

Цзин Ци, словно почувствовав что-то, поднял голову и мягко спросил:

– Что такое? Вам больно, Ваше Высочество?

Выражение лица человека, который был так близко, заставило Хэлянь И внутренне вздрогнуть и разжать пальцы. Затем он услышал, как Цзин Ци вздохнул и тихо сказал:

– Стоило ли оно того, Ваше Высочество? Вы не должны ранить себя от злости на кого бы то ни было. В случае, если вы травмируете свои мышцы или кости, кто будет отвечать за это?

Хэлянь И долго молчал, а потом со смехом сказал: