Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18–19 ноября 2016 г.)

Сборник

Мне представляется, что на формирование МЧП как правовой целостности оказывают влияние диалектически взаимодействующие базисные факторы мировой экономики, с одной стороны, и экономики отдельно взятого государства – с другой. Объективное существование и взаимозависимость одного и другого, являясь одним из тысяч факторов материального единства мира, через посредство волевой стороны производственных отношений обеих базисных частей рождает такие целостные, внутренне согласованные, но не укладывающиеся в привычные рамки представлений о системе права явления, как МЧП.

Таким образом, решение вопроса о системной принадлежности МЧП лежит не в расчленении его на внутригосударственное и международное, не в уничтожении его как внутренне согласованной правовой целостности внешне безобидным методом полисистемности, а в диалектическом переосмыслении

в рамках общей теории права сложившихся стереотипов понятий «отрасль» и «система», в частности, таких аспектов, как излишняя абсолютизация, взаимоисключение и других, и нахождение их общих диалектических начал, уходящих корнями в базисные факторы.

В перспективе, на наш взгляд, в процессе дальнейшего хозяйственного, научного, культурного и гуманитарного сближения стран и народов будет возрастать не столько отраслевое обособление МЧП в сторону той или иной системы права, сколько роль и значение отдельных институтов, их комплексность, ибо именно такого их развития и совершенствования требует современная практика. В конечном итоге данного процесса сам собой отпадает вопрос о системной принадлежности как самого МЧП, так и отдельных его институтов.

Наличие глубокой внутренней взаимообусловленности и взаимозависимости внутригосударственной и международной систем права наглядно демонстрирует международное разделение труда, особенно в тех случаях, когда то или иное государство не может обойтись без него, обеспечивая себя лишь наполовину, а иногда и еще меньше, товарами или сырьем собственного производства (например, Япония, Финляндия, Иордания, Никарагуа, ряд африканских стран). Ясно, что обе системы права, регулирующие хозяйственную жизнь такой страны как в международной сфере, так и собственно внутри государства, могут существовать и развиваться лишь в диалектическом единстве. Поэтому какими бы антагонистичными и принципиально несовместимыми на первый взгляд они ни казались, их базисная взаимообусловленность неизбежно приводит к возникновению множества таких явлений, которые образуют совокупность, называемую международным частным правом.

С учетом вышеизложенного, приходим к выводу о возможности дать следующее определение МЧП. Международное частное право – это целостное, диалектически развивающееся межсистемное образование совокупности правовых норм, отличающееся наличием собственных признаков и вытекающее из необходимости опосредования и оформления своим собственным методом объективно происходящего процесса хозяйственного, научного, культурного и гуманитарного сближения стран и народов в той части, в какой этот процесс не может быть урегулирован иной интегральной совокупностью правовых норм отраслевого или системного характера.

Данное определение, на наш взгляд, отражает целостность МЧП как правового явления, имеющего свои собственные нормы, повторяющие во многих случаях тот масштаб поведения и те правила, которые прежде были выработаны в национальных правовых системах и системе международного права. Включая в свой нормативный состав эти правила поведения, МЧП не наносит ущерба ни национальным правовым системам, ни международному праву, ибо норма права, однажды возникшая ipso factо, предназначена для неограниченного применения в неограниченных ситуациях и случаях.

МЧП строится на объективном фундаменте – многообразных реальных общественных отношениях особого вида, которые постоянно рождает общение стран и народов. Оно отражает богатство источников и метода МЧП, которые адекватны богатству и разнообразию тех отношений, которые МЧП регулирует. Наконец, данное определение отражает диалектическую противоречивость самого международного частного права, выставляя ее, однако, не как недостаток, а как достоинство по сравнению с другими известными совокупностями правовых норм.

Н.С. Михайлова, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права юридического факультета ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»

Некоторые вопросы взаимодействия конкурентного права ЕС и европейского права интеллектуальной собственности в сфере цифровых технологий

26 августа 2010 г. Европейская комиссия обнародовала одно из важнейших направлений стратегии «Европа 2020» – «Цифровой план для Европы», целью которого является создание цифрового внутреннего рынка

ЕС. Развитие данной сферы предполагает наряду с прочим обеспечение условий для существования свободной конкуренции. Учитывая специфику цифрового внутреннего ранка, конкурентное право должно разрешить ряд проблем: минимизировать возможности цифровых монополий в ограничении конкуренции и развитии инноваций, в создании доминирующего положения на иных рынках, не допустить злоупотребление интеллектуальными правами их владельцами с целью устранения конкурентов. Последняя проблема решается не только средствами конкурентного права, но и путем совершенствования законодательства в сфере интеллектуальной собственности.

В настоящее время возникла необходимость соблюдения баланса интересов правообладателей и иных участников цифрового рынка при определении правил предоставления использования объектов интеллектуальных прав. Изначальный подход европейского права о приоритете интересов правообладателей привел к торможению формирования единого цифрового рынка ЕС и ограничению конкуренции.

Первая ситуация связана с блокированием доступа к контенту через географические ограничения (геоблокировка), устанавливаемые в лицензионных договорах. Последствием заключения лицензионных соглашений с эксклюзивными правами для лицензиата в рамках определенной территории являются раздел цифрового рынка и ликвидация конкуренции между определенными субъектами рынка. Предотвращение подобных рисков идет в ЕС по двум направлениям: 1) оценка органами по конкуренции (на уровне ЕС – Европейской комиссией) действий правообладателей с точки зрения ст. 101 и 102 Договора о функционировании ЕС; 2) реформирование европейского законодательства об авторских и смежных правах.

Исходя из приоритетного направления деятельности органов ЕС: «обеспечение того, чтобы европейский потребитель мог получать доступ к услугам, музыке, фильмам, спортивным мероприятиям на своих электронных устройствах, где бы он в Европе ни находился, независимо от границ» [157] , Европейская комиссия разрабатывает предложение по совершенствованию права интеллектуальной собственности: Предложения Европейской комиссии от 14 сентября 2016 г. по регулированию правил, устанавливающие требования для управления авторскими и смежными правами в отношении некоторых онлайновых передач вещательных компаний и ретрансляции телевизионных и радиопередач [158] ; Предложения Европейской комиссии по Директиве Европейского Парламента и Совета по вопросам авторского права на цифровом внутреннем рынке [159] . Кроме того, Европейская комиссия активно расследует вопросы, связанные с оценкой соответствия лицензионных соглашений с эксклюзивными территориальными правами ст. 101 Договора о функционировании ЕС. В настоящее время проводится административная проверка соглашений кинокомпаний (Disney, Sony Pictures и др.) с крупнейшими европейскими платными вещательными компаниями, в результате реализации которых потребители лишаются доступа к просмотру фильмов за пределами лицензионной территории [160] . Оценка подобных лицензионных соглашений частично была дана и Европейским Судом в деле К. Murphy [161] .

157

Keane B. The Application of EU: Competition Law in the Sport and Entertainment Sectors 2014/2015 // Journal of European Competition Law and Practice. 2015. № 6 (10). P. 735.

158

COM (2016) 0594.

159

COM (2016) 593.

160

Keane B. Op. cit. P. 736.

161

Rechtssache C-403/08, 429/08 Football Association Premier League Ltd // curia.europa.eu.