Сегодня - позавчера 3
Шрифт:
– Попробую.
– Попробуй. Тебе-то хорошо - ты уже никакой нужды не испытываешь. А я вот - мёрзну, болею, голодаю, недосыпаю. И вообще - работа военнопленного - сплошной стресс! И молока за вредность не выдают.
И мы рассмеялись. А когда увидели лица моих спутников - ржали ещё хлеще! Хотя, их понять можно - человек, который в наглую узурпировал власть в отряде, смотрит в никуда, разговаривает сам с собой, ржёт без причины. Явно - тронулся по фазе! Прямо - за будущее страшно.
– В голове моей опилки - не беда! Да, да, да! Но кричалки и вопилки сочиняю я неплохо, иногда. Да!
Прямо и настроение от этой песенки из детства стало повышаться:
– Хорошо живет на свете Винни Пух! Оттого поёт он эти песни вслух. И не важно - чем он занят, если он худеть не станет. А ведь он хуеть не станет! Никогда! Да!
– Посёлок был покинут в спешке. Население оставляло на местах всё. Вообще всё.
– Странно.
– То-то и оно. Немцы всех выгоняли с нашего пути? Так я подумал, но, блин, на кой ляд такие сложности?
– Вообще всех? Вообще никого не видели?
– То-то и оно. Страшно даже было. Печи - тёплые, постели - расправлены, в умывальниках - вода. Припасы - в ангарах и погребах. Не велики, конечно, но были! И ни одной живой души! Как все разом испарились в мире, только мы одни и остались. От одной мысли такой - озноб колотил. Чертовщина прямо мерещиться начала.
Особист покачал головой, вздохнул, потёр глаза, с горестью посмотрел на пустую кружку, чай в которой иссяк уже час назад и встал:
– Караул! Отведите арестованного на гауптвахту. Завтра - продолжим выслушивать похождения бравого солдата Швейка.
Не верит. Это я тебе ещё не всё рассказываю. На самом деле было ещё сложнее всё.
– Сколько нам ещё идти?
– спросил я Пяткина.
Сфинкс показывает мне ряд символов. Они мне ничего не говорят. Правильно - нашей системы счисления он не знает, да и цифр-букв - то же. А я не знаю - его.
Пришелец, кули! С самого Сатурна. Или Марса. И не зелёный. Такой же человек, как и все. Уж если бы была разница в физиологии - в лагерном лазарете бы заметили. Не совсем же они тормоза? Пусть и не сильно квалифицированный медперсонал был, но всё же заметили бы отличия, если бы они были. Два сердца, например. Или кровь - синяя, как у медуз. А так - тишина. Значит - хомо, тот, что сапиенс. Что от обезьяны с Божьей помощью. Ха-ха! У них, на Сатурне - тоже были обезьяны, тоже друг друга палками по головам колотили, чтобы поумнеть и резко изменить генетический код.
А может - не пришелец, а попаданец? И не из космоса, а из будущего? Или очень старательно забытого прошлого. Тоже можно допустить. И не космолёт там, а ДэЛориан. Тот, что - машина времени. А этот - Марти МакФлай. Тот тоже угодил к ковбоям и индейцам, как колбаса в рукомойник. И оделся в соответствующий эпохе костюм, а случился форс мажор - и вот он беспомощный лежит перед бежавшими военнопленными в лесу в окружении врагов. Бывает!
Довожу его до машины времени и он меня подбрасывает до 2010 года. Или хоть до 2000-го. Иех-х-ха! Мечты, мечты, где ваша сладость? Ладно, будет надеждой раз.
Символы в рамке, удерживаемой сфинксом меняются, но мне они - филькина грамота. Из каких ты времён, если ни кириллицы, ни латиницы, ни арабских цифр ты не знаешь?
– Ладно, давай иначе. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Понимаешь. Прикинь, сколько нам дней ещё идти, если будем двигаться с той же неспешностью? Один, два, больше?
При этом я оттопыривал пальцы.
Сфинкс показал мне палец, потом палец раздвоимся. Я подождал ещё немного. Нет, больше пальцы не почковались. Понятно - 2 дня. Уже - хлеб. А то у меня рука чернеть начала. А вонять - и того раньше.
Шорох.
– Что там, Громозека?
– Крыса.
– Человекоподобная?
– Угум!
– Ясно. Проследи, как он сообщения хозяевам передаёт.
– Угум.
А потом посмотрел в глаза Пяткину:
– А твой аппарат им не достанется?
Угол рта, что ещё слушался его воли, пополз в усмешке. Страшная гримаса. Блин, лучше смерть, чем вот так, поленом! А сфинкс показал мне, как семечка превращается в гриб.
– Это основной вариант?
Глазами право-лево.
– Резервный?
Молчит.
– Запасной? Последний?
Моргает. Не всё он понимает, что я говорю.
Понятно, есть у аппарата режим самоликвидации. И судя по рисунку гриба - он схож по мощности с ядерным взрывом.
Испугался ли я? С чего вдруг? Страшный конец всяко лучше бесконечного страха. Так что, пусть Крыс стучит. Немцев прихватим с собой в Царство Вечной Охоты. И чем больше, тем лучше. Пусть кучкуются. Накроет побольше.
Покер по-эсэсовски.
Ночью меня разбудил Громозека.
– Ты чё, душара?
– Слышишь? Узнаёшь?
Стук. Дерево о дерево. Мелодия складывается. И даже знакомая. Хорошо живет на свете Вини Пух? Плохо. Потому и не поёт он вслух. Вилли. Только он может знать этот мотив. Остальные - или наши, или эти двое "агентов".
– Зовёт.
– Сам уже понял. Нахера?
– Пришло время договариваться? Они получили письма твоих пятконосцев.
– Да это понятно и ежу. Идти?
– Решай сам.
– В лом мне тащиться. Пригрелся. И любопытно. Пойду. Терять мне всё одно - нечего.
– Ну, здравствуй, Вилли? Как твоё драгоценное здоровье?
– Вашими молитвами, Виктор Иванович.
– По-русски ты стал шпрехать лучше. И акцент стал мягче.
– Интенсивная практика.
– Понятно. Работа. Ты меня не послушал и остался на службе. Даже в карьере продвинулся. С "Аненербэ" связался, да не ночью оно будет помянуто.
– У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда.
– Не всегда он приемлем. Я - один, Виктор Иванович, выходите.
– Я знаю, что ты один. Ближайший из твоих солдат - в семидесяти метрах. Делает вид, что не спит. И пистолетик-то отбрось в сторонку. А за тушёнку - благодарствую.