Сегодня – позавчера
Шрифт:
— А ты откуда знаешь? Кто проболтался?
— Спрячь меч возмездия, — усмехнулся Александр, — забыл кто я?
— Опер.
— Ну и это, но точнее выражаясь, сыщик. Что Кадет. Тьфу, Перунов, кто его так окрестил?
— Я. Малой ещё, но толк будет. Глядишь, и до генерала дорастёт.
— Пусть растёт. Это хорошо, что ты так всё повернул, сломался бы парень.
— Этого допустить нельзя. Каждый нужен.
— Слушай, а что, когда меня видят, «атас!» кричат. Это мне погоняло подогнали?
— Нет. Это из песни:
Атас! А ну-ка, веселей рабочий класс!
Атас! А ну-ка, мальчики, любите девочек!
Атас! Пускай запомнят нынче нас!
Малина-ягода, атас!
— Бессмыслица. Опять твои проделки. А, ты мне зубы заговариваешь. Колись давай!
— Это команда. Придумали для замены команды «граната».
— Ничего не понял.
— Я запретил снимать рубашки с гранат РГД.
— А, вот что значит: «у кого без рубашки увижу, эту рубашку в запасный выход запхаю». А я услышал, ничего не понял, какая «рубашка»? Радиус поражения гранаты при этом возрастает. Чтобы своих не зацепить, предупредить надо. А почему «атас»?
— «Граната» — нельзя, по-немецки звучит также. Нужно ёмкое, звучное, но короткое слово, интуитивно понятное. Долго перебирали, а потом я вспомнил словечко из детства.
— Вот это детство у тебя было! Это же на блатняк похоже, сейчас вспомнил.
— Уж, какое было, ничего не поделаешь. Как тебе результаты метания гранат?
— Неплохо. «Карманная артиллерия». Ротные минометы и не нужны.
— Да и нету их. Граната надёжнее. Думаю их сделать основным оружием. Представь, перекатами, перебежками боевые тройки приближаются к противнику, метают гранаты и потом обрушиваются на голову ошеломленных выживших.
— В теории — красиво. Как на деле будет?
Я вздохнул:
— Практика — лучший экзаменатор теорий. Сейчас отрабатываем точность метания гранат. Хочу добиться точного попадания в окно избы с тридцати шагов. И с этого же расстояния попадания в пулемётное гнездо из мешков и в окоп. Пока рвут учебными болванками эти мешки. А ведь граната нужна внутри окопа, а не на бруствере.
— Атас, говоришь? Ну, что ж. Мне нравиться. И ещё мне понравилось твоё занятие по медицине.
— Оказание первой помощи. В этом деле секунды решают, будет жить или кровью истечёт. А нам каждый дорог.
Не рассказывать же капитану, что меня этим ОБЖ уже так достали в прошлой жизни! В школе, институте, на заводе каждый год, на железке — опять обучение, экзамен, каждый год переобучение, пересдача. Недавно (в прошлой жизни) на права выучился, а там в комплекте, — опять «Оказание первой помощи» со сдачей экзамена. Уже в подкорку загнали способ наложения шин и жгутов.
— Ладно, разбежались. Дел ещё много. Я слышал, комбата назначили.
— Кто он? Что из себя представляет? Не верю, что не «пробил».
— Суровый мужик. Из «наших». Боевой. Воюет с первого дня. Два раза людей из окружения выводил. Во время последнего прорыва был ранен, теперь к нам.
— Это хорошо, что боевой.
— Там посмотрим. Всё, давай.
— Давай.
Каждый по своим, но нашим общим делам. Нам тут прислали эшелон — десять грузовиков ЗиС. Новенькие, только с завода, в свежей краске, аж блестели. Я получал и разгружал на станции. Вот этот парадный блеск мне и не понравился. Закрепил грузовики за водителями (под роспись в журнале, а как же, война это не стрельба, а больше ведение бумажек), а потом погнал автоколонну в «прикормленное» автохозяйство. Там их должны были проверить, при необходимости, довести до ума. Оказалось, что производство военного времени — это сниженные требования к качеству и так не очень надёжной технике. Одни пресловутые фильтры чего стоили. И самое главное — грузовики быстро потеряли свой «парадный» вид. Под моим руководством, водители переквалифицировались в маляров и творчески «испортили» внешний вид своих машин пятнами мутно-грязного оттенка тёмно-зелёной и зеленовато-коричневых красок. Нужные цвета получали на месте, смешивая в вёдрах краски разных цветов. На ещё не высохшие пятна посыпали мелко молотый песок, чтобы высохшая краска не давала глянца. Песок удалось размельчить так мелко, что он сразу пропитывался краской и был совершенно не различим.
Но и это не всё. В поле моего внимания были десять пулемётов ДШК. На заводе из водопроводных труб для них были изготовлены зенитные станки-треноги, которые простыми гвоздями прибили в кузовах (при необходимости станок можно было снять и использовать стационарно). Так я сделал десять универсальных авто- арттягачей, СЗУ, подвозчика боеприпасов, транспорта (нужное окончание подставить при необходимости). Ведь мы сделали и деревянные съемные лавки, навешивающиеся на борта, для перевозки людей. Я планировал использовать эту автороту для перевозки орудий-сорокопяток и прикрытия их же с воздуха. В кузов влезут расчёты ДШК и пушки вместе с боекомплектом. Мощности грузовика должно хватить для тяги всего этого. Но, это я планировал, а у начальников могут быть свои резоны.
А Степанов-младший занимался боевой учёбой роты. И хорошо получалось. Прирождённый лидер. Поступавшие небольшими партиями, но регулярно, «доспехи» он не просто вручал, а награждал достигших необходимых достижений по физподготовке. Даже здесь он умудрился подхлестнуть мотивированность бойцов. Молодец. И ещё психологический момент — сохранность и бережное отношение к доспеху сразу окажутся на высоком уровне, ведь то, что просто выдаётся — не цениться. А вот то, что досталось с трудом — это сокровище, что надо холить и лелеять.
Наконец, я определился и с «разгрузкой». Многие уже щеголяли в разгрузочных жилетах, пошитых по моей подсказке и руководстве Марии Фёдоровны. А я никак не мог определиться с личным оружием. Ведь я оказался в таком положении, вернее сам себя в него поставил, когда сам решаю что я ношу, в чем хожу и чем вооружаюсь, а не устав. СВТ, конечно, хорошее оружие, особенно с оптикой. Но, я подумал, что мне не придётся в бою лежать и отстреливать врагов, как в тире. Если я сейчас как белка в колесе, то в бою и вообще стану, как тот мотоэквилибрист — по потолку лётать. Чую, что моею стезёй будет ближний, кинжальный бой, которым уже невозможно руководить и из командира я стану просто бойцом. А для ближнего боя больше подходит что-нибудь покороче, мобильнее и автоматическое. Например, Калаш. Только где же его взять? Если судить по названию первого Калаша — АК-47, раньше 47-го года это врят ли удастся. ППШ — слишком тяжел и неудобен из-за своего барабана. Как его не лепи — диск постоянно давит куда-нибудь. И как запасные диски носить? В разгрузке они не размещались разумно, дурость получалась. Стандартный подсумок вешался на пояс, но как с ним бегать или ползать? В заплечном мешке? А как в бою перезарядиться, тем более, что с его точностью и скорострельностью это делать придётся часто.
Но, вот я достал ППШ, наверное, экспериментальный, с рядным магазином — рожком. Их было только пять и мне их отдавать не хотели. Ну, ни в какую! Проявив чудеса предприимчивости, провернув чудовищно сложную комбинацию, количество ходов в которой по добыче нужных вещей нужным людям в о-очень длинной цепочке, удивило даже меня, я стал обладателем этой партии ППШ и по три рожка к каждому. Десять из них я, в наглую, сразу отгрёб к себе. Меня предупредили, что хотя в рожок и входит 35 патрона, больше 32 лучше не снаряжать — пружина слабоватая, может не справиться, придётся менять рожок, потом вручную его переснаряжать.