Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
— Задница тоже может восприниматься как оскорбление, — говорит Гретхен, протягивая Кейт еще одну бутылку вина и накидывая пальто на спинку стула, который стоит возле кухонного островка, а затем морщит нос. — Подожди-ка, на какой стороне островка ты шпилилась с Ноа?
Я смотрю на Кейт.
— Ты хоть что-нибудь можешь сохранить в тайне?
Подруга отвечает, не глядя мне в глаза:
— Нет.
— Ты не так меня поняла, — говорит Чарли, размахивая рукой перед лицом Гретхен. Они приехали вместе, и я предполагаю, что Стив тусуется со
Гретхен стонет.
— Он использует защиту. На днях я купила ему целую коробку презервативов.
Чарли прищуривается.
— Прекрасно!
Кейт толкает меня локтем.
— Что с тобой сегодня? — Кейт, потянувшись за оливками, которые лежат на подносе рядом с ней, берет горсть и сует в рот слишком много. — Ты нервная.
Я вздыхаю, чувствуя, что мне нужно выговориться. И, черт возьми, эти девочки меня выслушают.
— Извини. Моя мама здесь, а Ноа ее ненавидит. — Я перевожу взгляд на гостиную, где Фин ведет Севи на поводке. Меня передергивает при мысли о том, что скажет моя мама, когда увидит это. — Следовательно, Ноа в бешенстве. Сначала он уволился с работы, теперь этот магазин, плюс всевозможный стресс из-за попыток закончить ремонт. И еще моя мама думает, что у меня странные дети.
— Все дети странные, — подбадривает меня Кейт, но Чарли и Гретхен кивают в знак согласия. — Просто у каждого свои причуды, которые и делают их странными.
Она абсолютно права, но мне от этого не легче.
Разложив стейки на гриле, я пытаюсь поднять Севи с пола и отцепить от него поводок, прежде чем кто-то заметит, что он так себя ведет. Ноа абсолютно не помогает. Он сидит в гостиной с парнями и смотрит футбол.
Он заметил, чем занимаются дети, так почему же сидит и ничего не делает? Из-за этого я хочу врезать ему по гребаному горлу.
— Почему после крекеров так пересыхает во рту? — спрашивает он, съедая пригоршню крекеров «Золотая рыбка», которые ему протягивает Фин (своеобразная трубка мира за то, что она вернула ему телефон, который прятала последние два часа).
— Ты вообще здесь? — В этот момент Севи снова бросается на пол, а я как раз пытаюсь снять ошейник, опасаясь, что он задохнется.
Ноа стряхивает крошки с груди и живота.
— Похоже на то.
— Тогда перестань есть крекеры и помоги мне с ним.
Опять же, почему мужчины так себя ведут? Почему он не может помочь, не дожидаясь моей просьбы?
— Не понимаю, почему ты заставляешь его снять ошейник, — говорит Хейзел, входя в комнату, покрасневшая и вспотевшая после игры на улице. — Ему это нравится.
Если не брать во внимание ошейник, то Севи не хотел и штаны надевать. А в те дни, когда я уговариваю его надеть туфли и штаны, он этого не делает, или, скажем так, отказывается носить рубашку и ходить, не ползая. Он, безусловно, мой самый трудный ребенок.
И Ноа никогда не помогает мне с ним.
Смеясь, он произносит:
—
Если он сегодня мне не поможет, то ночь проведет в собачьей конуре вместе с Севи.
Когда мы собираемся ужинать, приходит моя мама. В тот момент, когда она оказывается в одной комнате с Ноа, вы легко можете заметить изменения в его поведении: плечи напрягаются, улыбка меркнет, он замолкает на полуслове.
Лишь из чувства вежливости я улыбаюсь матери и представляю ее нашим друзьям. Она им ничего не говорит. Никаких «Привет, очень приятно познакомиться» или просто «Привет». Она произносит только одну фразу:
— У тебя есть водка?
Боннер с любопытством смотрит на мою мать и бросает на Ноа взгляд, который словно говорит: «Кто эта сука?» Ноа пожимает плечами.
Мама присаживается рядом с Эшлинн. Естественно, проявляя дружелюбие, она протягивает моей матери руку.
— Привет, я Эшлинн. Приятно познакомиться.
— Я Нина, а ты выглядишь как девушка с весьма свободными нравами, — говорит мама, глядя на грудь Эшлинн.
Многие из нас удивленно ахают. Моя мать — южанка, которая часто ведет себя стервозно, а такие девушки, как Эшлинн, точно не похожи на жителей нашей местности. Если такое и случается, то подобные девчонки обычно живут в городах и работают в стриптиз-клубах.
— Естественно, она не свободна, — быстро добавляет Боннер.
Джейсон смеется и толкает Боннера. А Боннер усмехается и, поведя бровью, смотрит на Ноа, на что тот снова пожимает плечами и делает еще один глоток пива.
Я слежу за каждым его движением, пытаясь угадать, в каком он настроении и что может произойти дальше. Всякий раз, когда моя мать оказывается рядом с ним, он похож на бомбу замедленного действия, и я не знаю наверняка, вызовет ли проводок, которого мы коснемся следующим, взрывную реакцию. Муж сидит рядом со мной, слегка касаясь рукой моего колена. Это подтверждение? Типа «Эй, я здесь ради тебя» или «Я делаю это только для того, чтобы сохранить видимость наших идеальных отношений»?
Ни на одно из своих предположений я не знаю ответа. Знаю только то, что у меня болит голова и что я в любую минуту могу разреветься. Эшлинн спокойно принимает замечание мамы, улыбается, обнажая свои идеальные белые зубы, и говорит:
— Спасибо. Думаю, так и есть.
Мы собираемся за столом и приступаем к ужину. Если не считать смеющихся детей, большинство из нас молчит.
— Значит, вы все соседи? — спрашивает мама.
И затем Гретхен несколько минут болтает с моей матерью. Может, у них есть что-то общее. Мне очень нравится Гретхен, но согласитесь, временами она слегка нервирует. Вот почему я посадила ее рядом с мамой.
Я сижу, опустив голову, осмелившись поднять ее только тогда, когда Севи, который до этого сидел у меня на коленях, ставит свою тарелку на пол и начинает есть кусочки стейка с пола.