Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
Рядом со мной сидит Севи и слизывает глазурь с кекса. Но это не самое странное. Странно то, что на верхушке кекса находится что-то похожее на свечу. Я дам вам минутку, чтобы поразмыслить над вариантами.
Если вы гадали насчет свечи или конфеты, то были близки.
Это свеча. Удивлены?
И странно, что я — нет?
И пока вы не начали думать, что это огромная проблема, вспомните, что Севи три года. Очевидно же, он недостаточно взрослый, чтобы понять, что это, но он выдергивает свечу из кекса, смотрит на нее, а затем — себе между ног. Могу сказать, что
Глядя на него, я спрашиваю:
— Где ты это взял?
Он смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами, светлые локоны падают на лицо. Он лает, указывая на дом Боннера.
Естественно.
Келли выходит из-за угла и широко улыбается.
— Это заняло не так уж много времени.
Прищурившись, я ставлю пустую чашку из-под кофе в раковину.
— Чему улыбаешься?
Я даже смотрю на свой кофе, убеждаясь, что в нем ничего не плавает. В прошлый раз Келли так же ухмылялась, когда в нем плавала игрушка «Литл Пони». Спасибо Хейзел.
— Я застала Хейзел, когда она забралась на стойку в ванной и трясла попкой перед зеркалом.
Мне это ни о чем не говорит. Я даже не знаю, что на это ответить. А вы?
Севи, сидящий рядом, делает, наверное, самую отвратительную вещь, которую только можно придумать: он берет свечу в виде члена, окунает ее в глазурь, а затем облизывает. Я вырываю свечу из его крошечных липких рук.
— Прекрати.
Келли держит в руках сумки и подушки и смотрит на Севи.
— Где он взял этот кекс?
Я бросаю свечу в ее сторону. Келли замирает, смотрит на нее, затем опускается на колени, чтобы поднять ее с пола.
— Боже мой. Это же…
— Судя по всему, — говорю я, прерывая ее, — это от наших прекрасных соседей. Я серьезно считаю, что нам нужно переехать. Они подают ужасный пример нашим детям.
Келли хмурится.
— Зачем они дали ему кекс со свечой в виде члена? — В этот момент Оливер заходит на кухню. — Свеча, конечно, странная, но я очень рада, что сегодня у Эшлинн день рождения. Наши соседи прекрасны.
Ну, это решает проблему, но почему она дала нашим детям кексы с членами?
Возможно, мы никогда не узнаем ответа на этот вопрос, потому что я не совсем уверен, что мы переживем поездку в Остин. И начинается все с того, что Келли спрашивает:
— Ты заправил машину?
— Нет. — Я смотрю на нее, готовый выезжать с подъездной дорожки. — Ты ездишь на ней каждый день. Я думал, это сделаешь ты.
Келли вздыхает, сидя на пассажирском сидении.
— Но ты сегодня утром ездил в магазин за кофе. Ты видел, что бензин на нуле?
Я пожимаю плечами.
— Нет. — Я сдаю задним ходом. — Похоже, первый пункт поездки — заправка.
Жена ухмыляется.
— Тогда купи кофе.
— Я только что принес кофейные зерна. Разве ты их еще не сварила?
— Да, но дорога дальняя. Мне нужно больше кофеина.
— Почему? — Мой взгляд скользит к ней. — Ты собираешься вести машину?
— Ни за что. Ты же знаешь, я сразу заблужусь.
— Это же легко. Просто нужно ехать по I-10.
Жена
— Я хочу кофе! — кричит Хейзел с третьего ряда, сидя рядом с Севи.
Мы не могли позволить ей сесть рядом с Оливером, потому что они до сих пор не в ладах, хоть его отношение к ней и становится лучше. Не следует упускать из виду, что они задушат друг друга при первой же возможности.
Могу пересказать вам в нескольких предложениях, как проходят следующие четыре часа. Они наполнены криками, плачем, лаем, и кому-то обязательно нужно в туалет, но никто ни разу не захотел отлить в одно время. То им слишком жарко, то слишком холодно, то «он трогает меня», то «она прикасается ко мне», то «он меня ударил», то «я ненавижу этот фильм», и финальное — «меня тошнит».
Что и случилось. Дважды.
Один раз вырвало Хейзел, потому что она выпила из бутылки, в которую пописал Оливер, а второй — Севи, потому что его тошнило за компанию. А затем под конец первого дня поездки, как раз в то же время, когда я хочу отрезать себе член за то, что обрюхатил Келли таким количеством детей, у Фин начинается понос, из-за которого мы останавливаем машину и проветриваем ее в течение двух часов, едва успев выехать за пределы Национального парка Месса-Верде.
Пока Келли меняет Фин подгузник и чистит ее сидение, я ничего не делаю. Просто сижу у дороги с Оливером и Севи, которые, кстати, рассматривают койота. Не волнуйтесь, все здорово. Полный порядок. Я слежу за детьми. Позвольте предупредить, что вокруг голая пустыня, и нет ни черта интересного, чем можно развлечь четверых детей. Даже мне скучно, и я бы отдал свое левое яичко ради тишины и покоя.
— Ар-р! — стонет Оливер. — Скукотища, еще и вай-фая нет.
Я выхватываю айпад из его рук.
— Тебе не нужен вай-фай на протяжении всего дня.
— Да, нужен. Быть десятилетним скучно. Ты слишком стар, чтобы играть в игры, и слишком мелкий, чтобы кого-то убивать.
Я смотрю на него, одновременно приглядывая за Севи и гребаным койотом, который сидит на камне.
— Надеюсь, ты шутишь.
— Возможно. — Он наклоняет в мою сторону уже вторую по счету газировку Маунтин Дью. — А может, и нет. Бьюсь об заклад, здесь похоронены тела.
Я едва сдерживаю смех.
— Думаю, ты прав.
Примерно через минуту он смотрит на меня серьезным взглядом.
— Сколько длится век?
Не осуждайте, но мне действительно требуется время для ответа.
— Сто лет.
— Сколько длятся десять лет?
— Десять лет, — уверенно говорю я. По крайней мере, это я знаю.
— Значит, я живу десять лет?
— Ага.
— Круто.
— Из-за тебя я чувствую себя старым, приятель.
— Ой, смотрите, щенок! — радостно кричит Хейзел, на ее плече висит сумка с подгузниками для Фин. Она бежит от машины к нам, где я и Оливер сидим на скале.