Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
— Думаю, я не хочу знать, чем закончилась эта история.
Боннер смеется, а затем его улыбка сходит с губ, и лицо принимает серьезное выражение, что для него неестественно.
— Она сказала, что смерть не событие. Это путь к выживанию для живых. А когда умирает ребенок, значит, ему предначертана короткая жизнь. И он должен прожить свои дни, пытаясь достичь определенных целей, чтобы потом направиться к чему-то возвышенному.
— Откуда она это знает?
— Она потеряла своего четырехлетнего сына в аварии. Судя по всему, она до сих
Я снова пялюсь на Боннера. Почему вообще мы начали говорить об этом?
— Что ж, это делает комментарий про секс еще более жутким.
— Это ты мне говоришь, чувак? Я мог бы рассказать тебе какое-нибудь дерьмо, которое напугает тебя, но не стану.
— Ух. Ага, не надо, пожалуйста.
В наступившей тишине Боннер хлопает рукой по моему плечу.
— Ты хороший человек, Ноа.
Я фыркаю, не зная, верить ему или нет. Если я хороший человек, то почему не смог спасти свою дочь от смерти? И почему не могу спасти мой брак от развода?
Когда Боннер уходит, я думаю о том, что он сказал. Достичь целей и направиться к чему-то возвышенному. Как мы с Келли можем двигаться дальше, если не хотим? Пофиг, что у Бога есть план. К черту всех, кто говорит, что все происходит не просто так и что время залечит раны.
Это не так.
Мы разгребаем последствия, обломки. По-прежнему удовлетворяем свои потребности, но внутри наши раны истекают кровью.
Я иду к лестнице и захожу обратно в дом, жалея, что не поспал этой ночью. Поднимаясь по лестнице, я смотрю на закрытую дверь спальни. Я не вхожу. Вместо этого сижу в коридоре, обхватив голову руками. Почему мне так сложно открыться жене? Я не знаю ответа. Я верю в брак. Верю в его ценность, в его значимость. Я обещал Келли вечность, и я отдам ее ей, только разве она этого хочет?
— Папочка?
Я поднимаю взгляд и вижу, что передо мной стоит Хейзел в пижаме со свинкой и плюшевым мишкой, зажатым в руке, который раньше принадлежал Маре. Тот, которого Мара отдала ей за пять дней до своей смерти. Это была любимая игрушка Мары, и я помню, как мы с Келли недоумевали, почему она отдала его. Она понимала, что умрет? Поэтому отдала его ей?
Я смотрю на Хейзел.
— Что ты здесь делаешь в такую рань?
Она пожимает плечами.
— Не могу уснуть. Моя комната подглядывает.
— А?
Хейзел прижимает пальцы к губам и указывает на потолок.
— На меня смотрят глаза.
О чем она говорит, черт возьми?
Дочь заставляет меня идти за ней в комнату и указывает на деревянный потолок, а затем на сучки в досках.
— Глаза.
Я смотрю на потолок, немного испугавшись.
— Это всего лишь сучки на дереве, дорогуша. Не глаза.
Я понимаю, почему она думает, что они наблюдают за ней, и мне сейчас же хочется закрасить их. Я замечаю какое-то движение на ее кровати и хмурюсь.
— Хейзел, это не твой кот. Ты должна вернуть его Боннеру и Эшлинн.
Она пожимает своими хрупкими плечиками.
— Я не виновата, что меня он любит
— М-м?
— Я прошу прощения за то, что у твоего сердца болит животик.
Откуда я должен знать, что это значит?
— Что?
Дочь отрывает взгляд от медведя.
— У твоего сердца болит животик с тех пор, как Мара попала на небеса. Я чувствую себя несчастной. — Она протягивает мне плюшевого мишку. — Мара хочет, чтобы он был у тебя.
Лучи утреннего солнца проникают в ее комнату. Я встаю на колени, смотрю на дочь, не зная, чего она этим хочет добиться, но не могу сдержать дрожь в голосе, когда говорю ей:
— О, ну, теперь он твой. Мара отдала его тебе, милая.
Хейзел толкает медведя мне в грудь.
— Я рядом.
ГЛАВА 23
Ноа
Правила дорожного движения
(Путешествие на машине с тремя детьми и, типа, собакой = АД)
С тех пор как Хейзел сказала про «глаза» на потолке, я заметил, что смотрю на них гораздо чаще. От этого мне становится жутко. Но есть еще кое-что в той ночи, что не дает мне покоя.
Я рядом.
Эти слова крутятся в голове днями напролет. Я не могу спать. Почти не ем. Это последние слова, которые я сказал Маре перед смертью. Папочка рядом.
Но легче от этого не становится. Наоборот, только хуже. Хейзел не могла этого знать. Так было ли это случайным совпадением?
— Если в ближайшее время мы не тронемся с места, то до четверга ни за что не доберемся, — говорю я Келли, когда мельком вижу, как она носится по дому, словно на нас надвигается шторм.
Хотя если подумать, то так оно и есть. Называется он «Путешествие на авто», и ни одна семья с детьми никогда к нему не готовится заранее. Если вы другого мнения, значит, вы слишком наивны. Путешествие с детьми утомляет, а те, кто говорит, что это не так, либо суперлюди, либо лжецы. Все потому, что в поездке ваши дети неожиданно начинают вести себя хуже прежнего. Я в этом уверен.
Сегодня мы отправляемся в Остин и должны быть там к четвергу, когда начнется свадебное торжество. Я изо всех сил пытался избежать этой поездки под предлогом, что не могу оставить магазин, и даже использовал фразу «Я ненавижу твою мать, поэтому отказываюсь ехать».
У меня ничего не вышло. «Если поеду я, поедешь и ты», — вот что я услышал в ответ. И еще жена говорила что-то о том, что если поедет одна, то не возьмет с собой четверых детей.
На это я ответил: «Троих детей и собаку», за что, вероятно, и получил заслуженную пощечину. Не вините парня за попытку.