Семь алмазов французского графа
Шрифт:
– Ты только не забывай, дружище, как тебя зовут, ладно?
– Ладно! – кивнул Виталька.
– И, что ты из Ленинграда, хорошо?
– Холошо! – согласился мальчик.
– Да, не при ты так! Видишь, я с ребенком! – грубо заметил провожатый Виталика какой-то женщине, «проехавшей» сумкой ему по лицу.
–– С ребенком! – возмущенно заметила та. – Таким бугаям, как тебе только детьми и прикрываться! Давно бы на фронт отправился.
«Туда» я и хочу!» – подумал про себя мужчина, но женщине на ее грубую реплику ничего не ответил.
Они, наконец, подобрались к сопровождающей.
– Женщина, у меня мальчик чужой, потерявшийся!
– Ну и что? – рявкнула та!
– Понимаете, его мать погибла на моих глазах при бомбежке. А в эвакуацию я его сопровождать никак не могу. На фронт отправляюсь!
Эти слова тотчас же возымели действие, и толстушка из строгой фурии моментально превратилась в блаженную монахиню.
Она ласково взглянула на Виталика и улыбнулась ему лучезарной многообещающей улыбкой.
– Иди ко мне, мой хороший, иди! – сказала она и протянула руки к бородачу, чтобы перехватить Виталика.
– Неть! – упрямо сказал мальчик.
– Иди, иди! – сказал Витальке мужчина. – И ничего не бойся. Куда – нибудь они тебя пристроят, а там, глядишь, и война закончится. – Принялся он убеждать не то Виталика, не то себя. – Ты знаешь, как твоя фамилия, и что живешь ты в Ленинграде! Думаю, родных твоих отыскать будет не так уж сложно. – И мужчина приподнял Виталика повыше, передавая толстушке, на руках которой малыш через мгновение и оказался. А как только это произошло, сердце мужчины полоснуло тупым ножом.
– Господи, что же я делаю! – прошептал он, моментально почувствовав ответственность за этого ребенка.
– Подождите минуточку, не уносите его! – крикнул он, сам еще не понимая, что хочет сделать.
– В чем дело? – спросила его сопровождающая, и взгляд ее из приветливого, превратился в раздраженный.
– Я только адрес ему оставлю, свой! На всякий случай! Подождите, я мигом! – и бородач достал из внутреннего кармана пальто блокнот и торчащий из него химический карандаш.
Послюнявив карандаш, он написал на листочке несколько слов, а потом, вырвав его из блокнота, протянул сопровождающей.
– Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы он это сохранил! Пусть положит куда-нибудь так, чтобы листок не потерялся.
Женщина выдернула у него из рук записку.
– А, здесь у него, что? Документы? – и она попыталась взять из рук Виталика шкатулку, тут же нарвавшись на сопротивление с его стороны.
– Понятия не имею! – сказал мужчина. – Но лучше пусть положит записку в карман пальто. Как знать, может он по пути потеряет эту шкатулку.
И мужчина только сейчас обратил внимание на истинную ценность шкатулки! И, присвистнув от удивления, подумал – «а, может у него ее и украдут!»
Виталика поместили к группе потерявшихся детей, которых насчитывалось около десяти человек. И среди них он оказался самым маленьким.
В вагоне было тесно, места всем не хватало, и какая-то девочка – ровесница Зине, посадила его к себе на колени.
– Зина! – обратился к ней мальчик через некоторое время.
– Покачай!
– Что? не поняла девочка.
– Покачай! – и Виталька принялся раскачиваться у нее на коленях. – Давай поиграем в козу!
Девочка улыбнулась. – Как это?
Мальчик недоуменно посмотрел на нее – «как же она может не знать такой простой всем известной игры»?!
– Шла коза рогатая за малыми ребятами – принялся декламировать он и еще шустрей раскачиваться у нее на коленях.
– Шла через мосток, хватила осины листок, топнула, пожевала, да с моста и упала. Бух! – радостно воскликнул мальчик и сделал попытку провалиться между коленями девочки.
– Поняла, поняла! – сказала она. – Ладно, давай сначала, только садись поудобней.
«Уронив» Виталика три раза, девочка вдруг загрустила и прекратила игру, а потом и вовсе прослезилась.
Нетерпеливый Виталька продолжения игры так и не дождался.
– Давай, Зина, давай! – воскликнул он, снова заерзав.
– Отстань – тихо сказала ему девочка, и умолкла.
– Виталька повернулся и увидел, что девочка плачет.
– Не плачь, Зина, не плачь! – и он принялся участливо гладить ей руку.
– Я не Зина! – сказала, наконец, девочка. – Я Соня. Потерпи немного, я устала, а как отдохну, мы с тобой опять поиграем. Хорошо?
– Хояшо! – согласился Виталик.
Их разместили под Вологдой, в деревне Красотино.
После выхода из поезда Виталька уже не отходил от Сони, да она и не возражала. Даже, напротив, держала его за руку.
Их определили в одну избу. А спустя некоторое время, когда расселение было почти закончено, к ним привели еще одного мальчика.
– У вас места побольше – сказала хозяйке сопровождающая – да к тому же корова своя, может и этого заберете?
– Заберу, заберу! – согласилась хозяйка и, взяв несмелого паренька за руку, повела в избу.
Мальчику было семь лет и звали его Димой. Хозяйка, Алевтина Борисовна, женщина лет пятидесяти, встретила детей очень приветливо . А когда узнала, что все они потеряли близких во время настигшей их по пути бомбежки, расплакалась.
Первым делом она напоила их молоком. Пили до отвала, кто сколько мог! И даже когда сварилась картошка в широком чугунке, с пылу, с жару, Виталька осилил только половинку. Да и Соня с Димой после молока от нее оказались.
– Ну и едоки! – покачала головой Алевтина Борисовна. Чего ж тут съели-то?
– Нам и этого много. – По – взрослому сказала десятилетняя Соня. – Мы в Ленинграде почти голодали, вот и отвыкли от еды. А тут столько сразу, да еще молоко вволю!
Алевтина Борисовна снова всплакнула после этих слов.