Семь алмазов французского графа
Шрифт:
– Ах, вы мои сердечные! Ну, уж я вас отпою молочком – то! Сена у меня, слава богу, в запасниках много!
После еды Алевтина Борисовна примостила в кухне корыто, вытащила из печи два больших чугуна с горячей водой и послала Соню с ведром за снегом. А потом они по очереди мылись. В избе было две комнаты, кухня, и довольно просторные сени. Детей Алевтина Борисовна разместила в большой комнате. Соню на отдельном соломенном топчане, а мальчиков на кровати.
– Вот так и будете спать теперь – то!
– А Вы одна здесь живете? – поинтересовалась Соня.
– Какой одна! Это только сейчас. Так -то у меня муж есть, да двое сынов, Сеня и Андрюшенька. Сеньке восемнадцать, а младшенькому семнадцать. – И она тяжело вздохнула. – Все трое на фронт отправились! Вот так -то, милая моя. Так что, жить нам тут с вами покуда одним, до скончания войны.
Глава 9
Настоящее время.
В кабинете майора Камушева проходило совещание оперативников по делу об убийстве профессора Ларионова. Лейтенант Рокотов докладывал о результатах своей беседы с сотрудниками кафедры философии МГУ, где работал профессор, и где они с лейтенантом Забелиным, провели вчера почти полдня.
Результатов, в общем-то, никаких и не было. Сотрудники характеризовали Виталия Михайловича исключительно, как человека добропорядочного, интеллигентного и совершенно несовременного.
– Что значит несовременного? – спросил Камушев.
– Это значит, что он не был рвачом, хватающим дополнительно сверхурочно оплачиваемую работу, а если и делал это, то бесплатно, как раньше, в советское время, не претендовал на занятия с платными студентами, которые в университете шли нарасхват, не брал взяток на экзаменах. Одним словом, завистников, при таком отношении к делу, у него быть не могло. Однако, с другой стороны, конфликты с некоторыми из молодых преподавателей у профессора случались. И в последнее время, именно один такой острый конфликт как раз имел место. На кафедре работает некий Валентин Романович Полищук – старший преподаватель философии, с ним-то у профессора и возникали постоянные стычки. А рассказала нам об этом в подробностях сослуживица Ларионова, доцент Наталья Олеговна Варенцова. Этот самый Полищук, оказывается, был недавно студентом Ларионова, и причем, студентом нерадивым. После окончания университета он, не трудно догадаться каким путем, попал в аспирантуру и написал кандидатскую диссертацию под руководством некого профессора Смальцева, и впоследствии им же был рекомендован на кафедру в качестве преподавателя философии. Конфликтная ситуация между ним и профессором Ларионовым возникла на почве неквалифицированного преподавания
Полищука. Профессору поручили его курировать на первых парах, как и многих других новичков, приходящих на кафедру. И вот, через некоторое время Виталий Михайлович явился к заведующему кафедрой и сообщил, что этого курировать не собирается! Сказал, что таких надо не курировать, а гнать взашей из университета.
– А что, эта самая Варенцова их разговор за дверью подслушивала? – ухмыльнулся Камушев.
– Нет. Профессор потом поделился с ней информацией. – Сообщил Рокотов.
– Ну, и?
– Зав кафедрой, конечно же, никого гнать не собирался, однако профессора от кураторской деятельности освободил. И все какое – то время шло тихо и гладко, но надо же было случиться такому, что однажды, во время болезни Ларионова, в замену к его студентам поставили Полищука. Выйдя на работу и пообщавшись со своими студентами после такой замены, а она длилась аж целых полтора месяца, профессор рвал и метал. С тех пор между Ларионовым и Полищуком воцарилась совершенно неприкрытая неприязнь друг к другу.
– А буквально за два дня до смерти профессора, между ними вспыхнула очередная конфликтная ситуация. – Сообщила Варенцова. – От чего она произошла, никто из сотрудников не знал потому, что в комнате преподавателей они находились вдвоем. А в ссоре их застал доцент Заболотный, который первым тогда вошел в помещение.
– И что он рассказал? – попытался выяснить у нее Рокотов – из – за чего они ругались-то?
– Ничего! – пожала плечами Варенцова. – Он сказал, что после того, как вошел, конфликтующие тут же умолкли, хоть наличие скандала и определялось по раскрасневшемуся, злобному лицу Полищука и замкнутому, бледному профессора Ларионова.
– Но, как бы там ни было, утверждает Варенцова, до такого – она имеет в виду убийство, дойти никак не могло! – закончил Рокотов.
– Могло, не могло, об этом уж не ей судить. – Сказал Камушев.
– Да уж, в нашей практике и не такое бывало! – согласился с ним Рокотов. – Помните, Андрей Константинович, дело Кузнецовой?
– Помню, Саша, помню. – Устало сказал майор.
– А что там было? – поинтересовался недавно поступивший на работу в отдел Олег Смуров.
– Одна сотрудница НИИ убила вторую за то, что та публично оклеветала ее, уличив в воровстве каких-то важных документов. Она явилась к ней домой с оружием, которое похитила у своего мужа, чтобы припугнуть и заставить опровергнуть ложь. Словом, дело началось с малого, а закончилось убийством. Как знать, может и здесь произошло нечто подобное. Оно ведь как зачастую бывает – случается то, на что и не подумаешь никогда! – развел руками Рокотов.
– Ну, а с самим Полищуком разговаривали? – поинтересовался Камушев.
– Я с ним разговаривал. – Доложил капитан Забелин.
– Ну, и?
– Он, извинившись за некорректность, назвал профессора старым маразматиком, и сказал, что их конфликт не имел для него никакого значения. И он на этой почве мстить профессору не собирался. Ему от этого было ни горячо, ни холодно – он именно так и выразился.
– Ну, а алиби у него на этот день имеется?
– Утверждает, что ходил в кабак.
– Что, один?
– Один! Говорит, что пошел будто бы, с надеждой встретить одну, понравившуюся накануне девушку, но так и не встретив, выпил и вскоре отправился домой.
– Он еще холост?
– Холост, товарищ майор.
– Проверьте, ходил или нет! – распорядился Камушев.
– Хорошо, товарищ майор. – Пообещал Забелин.
– Что дал результат опроса жильцов? Кто этим занимался?
– Тоже я – ответил Забелин.
– Результатов никаких, товарищ майор. Жильцы, которых я опросил, ничего подозрительного не заметили, даже бабульки, сидящие в это время на лавочке. Многих, правда, еще и дома не оказалось, так что этот вопрос пока остается открытым. Наведаюсь-ка я к ним завтра вечерком, когда люди с работы вернутся. – И лейтенант взглянул на часы, что-то прикидывая. – Да, Андрей Константинович, теперь только завтра. Сегодня у меня другие планы, и потому времени на это совершенно не останется.
– Хорошо! – согласился Камушев.
– Ну, а что по поводу связи убийства Ларионова и Беловой, Андрей Константинович? – поинтересовался лейтенант Рокотов.
– Думаю, надо рассматривать. – Камушев задумчиво побарабанил пальцами по столу. – И, прежде всего, надо выяснить, от чего все-таки умер их третий друг детства, Купидонов. Игорь, возьми-ка ты с собой Смурова и завтра с утра отправляйтесь в Тулу. Поговорите с врачами, узнаете диагноз болезни и, если что-то покажется подозрительным, выясните, кто его посещал. В общем, пронюхайте там все, как следует.