Семь дней Создателя
Шрифт:
— Если скажу "да", как поступишь?
— На черта мне такая жизнь! Такой ценой….
– потянулся к оптимизатору, нет, только подумал и провалился в сон.
На следующий день проснулся с другим настроением и почти здоровым. Спустился вниз. В доме порядок: не было следов недавней драмы — опрокинутых кресел, пятен крови и сажи на полу и стенах. Всё прибрали заботливые селяне и ушли — оптимизатор на руке лучший доктор и сиделка.
Могилу Мирабель нашёл под платанами. Бугорок земли, обрамленный морским галечником,
— Она здесь?
— Останки, — поправил Билли.
— Ты позволишь?
— Я сделаю всё в лучшем виде и без последствий.
— С твоей фиговиной не будет искренности.
— Ну, хорошо, только дома, не здесь.
О чём мы сейчас с Билли?
О пьянстве. Помянуть хотелось погибшую по старинному русскому обычаю.
К вечеру на море разыгрался шторм. Запер дверь, развёл в камине огонь. Подкатил к креслу столик, уставленный выпивкой и закусками. Снял оптимизатор.
— Земля пухом.
Слёзы навернулись после третьей рюмки. Обожал Мирабель, безвременно ушедшую. Душила жалость к самому себе, и ненависть к покойному генералу. Что ж ты, гад, так и будешь меня преследовать, пока всех близких в гроб не уложишь? То, что проклятье не мистика, сомневаться больше не приходится — хватает доказательств. И каких! Может, какое средство есть снять заклятие? К бабке-знахарке обратиться? Поискать — в России ещё должны остаться ведуньи: не всех сожгли в Средние века.
На море бушевал ураган. Порывы ветра пытались опрокинуть дом, расшатывали платаны, завывали в трубе и застрехах крыши. А мне казались в этой какофонии звуков чьи-то стоны и мольбы. Потом голос Мирабель, такой удивительный и желанный:
— Открой, Алёша, я продрогла.
Кинулся к двери, распахнул. Никого, только завихрения ветра вперемешку с дождём. Сгибаясь под ними, обогнул дом, добрёл до могилы. Никого. Показалось? Нет, она здесь! Она под этим холмиком. Её давит земля. Надо спасти Мирабель. Нет лопаты? Чёрт с ней! Я упал на колени и принялся руками раскапывать могильный холмик, ломая ногти и набивая под них грязь.
Холодный дождь хлестал по спине. Он и отрезвил. Пришло понимание бесплодности попытки вернуть к жизни ту, которой нет на этом свете уже несколько дней. Ни моя любовь, ни оптимизатор ей уже не помогут. Вернулся в дом, принял душ, переоделся, сел к камину и продолжил тризну. После пятой рюмки захотелось общения. Надел оптимизатор. Билли тут же навёл порядок в организме. Меня не шатало, когда подбрасывал поленья в очаг. Вопли, стоны в трубе и за стеной приобрели земное происхождение.
— Скажи мне и успокой: ведь это ты приказал Мирабель снять оптимизатор? Не мог я, спасая свою подлую душонку, отнять его? Знаешь, как у самоубийц бывает — в какой-то момент тело выходит из-под контроля сознания, начинает биться и искать пути спасения. Иногда удаётся.
— Успокойся —
— Выходит, я виноват?
— Выходит.
— И каково же будит наказание, господин судья и адвокат с прокурором?
— Хватит, Создатель, прятаться за чужие спины и советовать. Ты хоть и лентяй, но мыслитель от Бога, а голова твоя вечно занята ерундой. Возьми в пример жену и берись за работу. Цель — прорыв в космос. С Землёй мы, кажется, управились.
— Да, наверное, ты прав — прав, как всегда. Так и поступлю, но прежде исполню одну задумку. Хочу отнести горсть земли с могилы Мирабель Костику на Сахалин. И совершить этот путь пешком.
— На год бодяга, не меньше.
— Годом больше, годом меньше — какая разница для бессмертных.
— Не стоит забывать, как Земля уязвима космическим катаклизмам. Прилетит из неведомых глубин Вселенной шальная комета — и прощай, цивилизация! Быть может, этого года и не хватит, чтобы спастись, выстроить систему защиты.
— До сей поры Бог миловал — немножко не потерпит?
— Ты ведь уже сед — пора забыть о лирике с романтикой.
— Нет, Билли, пусть это будет моей епитимией за все свершённые прегрешения. Заодно на Россию гляну — что мы с ней такое сотворили?
Огонь в камине давно погас. Закуска, выпивка не влекли — голова совершенно ясна. Встал с кресла, выключил свет и поднялся в мансарду, легко ориентируясь в кромешной темноте. Интересно, какое ещё из забытых чувств далёких предков разбудил во мне оптимизатор?
Утром глянул в зеркало и удивился — ночь осыпала шевелюру серебрянкой. Это ты, братец, поторопился, подписывать меня на новую жизнь — Рубикон будет на Сахалине.
Сборы недолги. Надел кроссовки, джинсы и толстовку. Широкополую фетровую шляпу с чёрной лентой. Вырезал посох из засохшей ветки платана.
Опустился на колени перед могилой Мирабель. Покойся с миром, дорогая. Спасибо, что была в моей жизни. Прости, что стал причиной твоей безвременной кончины. Донесу эту землю, как частицу тебя, твоему сыну. Расскажу о последних минутах твоей жизни — пусть он будет моим судьёй. Прощай навсегда!
Горсть земли ссыпал в кожаный мешочек со шнурком и приспособил на груди.
Сборы мои и ритуальные действа Билли никак не комментировал — затаился в своём оптимизаторе и помалкивал. Голос его прорезался в сознании, как только вышел на дорогу от дома ведущую на восток: