Семейные обязательства
Шрифт:
– Что это?
– Регенератор. Лечилка. Надо охранителя на ноги поставить, займись, пожалуйста. А теперь - не мешайте мне!
Виноградники. Открытый склон, залитый серебристым светом луны, длинные ряды кустов на деревянных решетках, холодная слякоть...
Из трубы на крыше дощатого барака для сезонных рабочих идет почти незаметная струйка дыма. Ночной весенний ветер уносит ее обрывки, если не присматриваться - и не заметишь. В маленьком окошке ни проблеска, оно плотно занавешено одеялом. В бараке кто-то ходит.
Плотный
Он не торопился. Цепко осмотрел оставленную комнату и только после этого вышел из барака.
Осторожно, чтобы не скрипнула, прикрыл дверь и заложил щеколду.
Элиза попыталась схватить его, как недавнего стрелка, но не сумела даже мазнуть пальцами по воротнику. Этот человек был ей недоступен. Он был чужим, настолько чужим, что хозяйка замка и земель Вейнберга не могла ничего с ним сделать. Он просто шел мимо, не дав ей ни малейшего шанса. Может быть, если бы у нее было побольше сил...
Когда он вышел за пределы виноградников и покинул ее владения, Элиза только вздохнула, зло и невнятно зашипела сквозь зубы и вернулась во двор замка.
Эрик стоял рядом и с тревогой смотрел на нее. Элиза с трудом сфокусировала взгляд на лице. Она пристально рассматривала небольшую родинку на виске, едва заметную под короткими волосами с пробивающейся ранней сединой. Взглянуть в его глаза она почему-то не решалась.
Вдали раздался тихий треск.
– Снова гроза?
– тихо спросила Элиза.
– Не гроза, - покачал головой Эрик, глядя на что-то за ее спиной.
Треск стремительно нарастал, послышались глухие удары. Элиза начала оборачиваться, но не успела. Эрик схватил ее за руку и швырнул к стене жилой башни.
Элиза больно ударилась плечом, сдавлено охнула и задохнулась, уткнувшись лицом ему в грудь, куда-то под ключицу. Охранник прижимал ее к каменной кладке, выступающий край камня впивался ей под лопатку, она барахталась, пытаясь ухватить глоток воздуха.
От его куртки пахло потом, пылью и дымом.
Эрик чуть качнулся от удара в спину, но устоял. Элиза смогла вывернуться, взглянула за него и тут же спряталась обратно.
Охранник уперся ладонями в стену, защищая ее своим телом, а за ним южная башня разламывалась на куски и оседала сама в себя. Вейнберг стонал от боли, трещали перекрытия, по стенам стучали камни. Один осколок разбился в нескольких сантиметрах от головы Элизы, брызнул твердой крошкой, оставив на ее щеке глубокую царапину.
Эрик негромко зашипел. Тяжелый обломок стены подкатился к нему и придавил ступню. Теперь он стоял на одной ноге, опираясь на стену. По лицу стекала кровь из нескольких глубоких царапин от острой каменной крошки, волосы поседели
Ветхая южная башня становилась развалинами, курганом над памятью о прежнем величии замка. Элиза чувствовала это всем телом. Как будто не закрепленные строительным раствором гранитные блоки перемалывались сейчас в фарш, а она, Элиза Лунина, хоронила что-то в своей душе. Как будто из ее тела нож цирюльника вырезал нарыв, как будто она отбрасывала часть себя, бесконечно пропитанную болью и ужасом...
Элиза вцепилась в Эрика и что-то кричала, за грохотом рухнувшей части замка сама не слыша свой голос. В рассветное небо поднималось громадное облако пыли.
Следом за башней зашаталась примыкающая к ней галерея. По стене между узких окон пошла трещина - младшая сестра той, с которой все началось.
Хозяйка замка больше не могла кричать, горло пересохло, в рот набилась каменная пыль. Она мучительно откашливалась и отчетливо, наяву видела - в одной из комнат галереи, забившись в угол под дубовой лавкой, сипит от ужаса сорвавшая голос кошка Герда. Пол под ней шатается, трещит потолок над кошачьей головой, на лавку с грохотом падает тяжелый подсвечник, а Герда только бессильно скалит маленькие белые клыки.
Элиза рванулась изо всех сил. Избитый камнями Эрик не смог ее удержать, и она кинулась вперед, к разрушающимся стенам, к единственному на свете существу, которое действительно любила. Она снова неведомым чудом сумела мгновенно преодолеть этажи и коридоры. Элиза упала на колени перед лавкой, протянула к Герде обе руки, схватила легкое пушистое тельце и перекатилась в сторону, спасая себя и кошку от рухнувшего с потолка куска побелки.
Через мгновение она снова была во дворе, рядом с Эриком, привалившимся к фундаменту уцелевшей башни.
За ее спиной глухо охнула обвалившаяся галерея.
Элиза замерла, прислушиваясь. Но больше ничего не трещало. Остались только усталость и опустошение.
Вся южная часть замка превратилась в руины. На месте башни лежала груда камней и щебня, из нее сиротливо торчала вверх деревянная балка перекрытия. Галерея обвалилась наполовину, как будто стены криво обкромсали тупым ножом. От серой пыли в воздухе было трудно дышать. Небо светлело, на востоке уже угадывалось встающее солнце. В свете наступающего дня замок Вейнберг больше не походил на древнюю, чудом сохранившуюся твердыню.
Теперь это просто старые развалины. Курган над телами.
У Элизы очень болело плечо, в которое со страху впилась когтями Герда. Кошка изо всех сил держалась за хозяйку, даже прихватила зубами ткань ее платья на плече. Элиза осторожно стала отцеплять от себя кошачьи когти.
– Тише, маленькая, - приговаривала она сквозь подступившие слезы, - все закончилось, ничего больше не падает, мы в безопасности, тише...
Эрик поднял на нее глаза. Какое-то время, не вставая, наблюдал, как измученная дама с порезом на щеке, в грязном порванном платье, вывалянная в луже и испачканная всем, чем можно, обнимает спасенную кошку.