Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
Успеху отряда Черняева способствовало то обстоятельство, что среди партизан были люди из окрестных деревень. Они хорошо знали дороги, каждую тропинку, броды через реки и подходы к своим деревням. Отправляясь в наступление, Черняев всегда использовал этих людей как проводников и, опираясь на их указания, строил план операции.
До Ануя добрались после полуночи. Черняев послал в село нескольких разведчиков — местных жителей, а остальным разрешил часа два отдохнуть. Большое село растянулось на две версты вдоль реки. В центре, около церкви, находилась базарная площадь, где теперь были сооружены виселицы, а вокруг площади возвышались дома сельских лавочников, волостное правление, суд, почта, школа и завоевавшая печальную славу каталажка, в которой никогда не было недостатка в заключенных.
Партизаны остановились на выгоне, который широким кольцом охватывал Ануй со всех сторон. Легкий ветерок доносил тошнотворный сладковатый запах. Он был настолько невыносим, что партизанам пришлось зажать носы, и Черняев уже собирался перенести привал на противоположный берег реки.
— Откуда этот дьявольский запах? — сердился он.
— Это от повешенных и замученных, — пояснил житель Ануя, — их тут, на выгоне, закапывают. Разве им есть время выкопать настоящую яму — поковыряют лопатой и засыплют землей. По ночам собаки да лисицы разрывают покойников и растаскивают по всему выгону. Поэтому и зловоние такое.
По выгону действительно валялись обгрызенные человеческие кости; притихшие партизаны услышали, как на пригорке возле реки дерутся собаки. Возможно, и сегодня там была разрыта могила.
Через час вернулись разведчики. Домашние им рассказали, что в селе сейчас находится только взвод кавалерии и охрана военного суда. Они расположились в здании суда, там же рядом находятся квартиры карательного отряда и склад военного имущества. А в тюрьму привезли новую партию арестованных, так как «старые запасы» кончились.
Черняев разделил отряд на две группы по тридцать человек. С первой группой он направился через реку на другую сторону села. Их задачей было перекрыть улицы и дорогу, ведущую с базарной площади в степь. Вторая группа, возглавляемая Карлом, должна была атаковать базарную площадь, окружить здание суда и освободить заключенных. Пулемет взял Черняев, потому что у группы Карла было несколько ручных гранат, которые лучше годились для внезапного нападения. Выждав полчаса, пока первая группа займет позиции, Карл со своими людьми отправился в село. До моста их довел один из жителей Ануя. Опять потянуло трупным запахом, и в ночной темноте они увидели силуэты виселиц с телами повешенных. Вблизи этого жуткого места проходил большой тракт — почтовая дорога на Кузнецк. Каждый, кто по ней ехал, волей-неволей видел базарную площадь Ануя, трупы и полуживых, замученных пытками, и разносил страшную весть по ближним и дальним деревням, — более удобного места для демонстрации своего режима колчаковцы не могли выбрать.
Перейдя мост, партизаны рассыпались цепью. Часть из них вдоль берега реки зашла в тыл зданию суда, остальные двинулись через площадь для лобовой атаки окружаемых зданий. Но им не удалось подойти вплотную к домам, их заметили часовые у тюрьмы и здания суда.
— Стой! Кто идет? — одновременно раздались окрики двух часовых.
В ответ прогремело несколько выстрелов. После этого одна ручная граната влетела в окно здания суда, вторая разорвалась у входных дверей.
— Вперед, в штыки! — крикнул Карл, и партизаны, прижавшиеся было к земле, пока над ними пролетали осколки гранат, вскочили и бросились в атаку.
Парадную дверь здания суда развалили ручной гранатой, внутренние двери разбили прикладами винтовок. Кавалеристы, захваченные врасплох, спросонок даже не пытались сопротивляться и поспешили к конюшням. Толкая друг друга, они через окна и двери выбирались во двор, жалкие, испуганные, в нижнем белье. Но двор был окружен, и из соседних загонов навстречу им сверкал огонь противника. Это была короткая, беспощадная борьба. Лишь несколько часовых, охранявших конюшню, успели вскочить на коней и вырваться на улицу. Отделение пехоты, расположившееся в соседнем доме, без единого выстрела бросилось бежать на окраину села.
Тогда в конце улицы, куда устремились беглецы, затрещал пулемет, из боковых улиц и палисадников засвистели пули — колчаковцам везде был отрезан путь и тем самым решена судьба ануйского гарнизона.
На рассвете партизаны собрались на базарной площади у здания суда. Их отряд вырос на тридцать человек — столько арестантов находилось в тюрьме. Эти люди, спасенные от верной смерти, не захотели возвращаться в свои деревни и примкнули к Черняеву. Партизаны приобрели изрядное пополнение боеприпасов, новое оружие, двадцать кавалерийских лошадей, несколько возов с продовольствием и полевую кухню.
Черняев созвал жителей села и приказал немедленно уничтожить виселицы.
— Следовало бы сжечь дотла ваше село за все те зверства, которые вы допустили у себя! — сказал он им. — Но среди вас есть и порядочные люди, поэтому мы села не тронем. Если же вы в дальнейшем допустите сюда колчаковских палачей, пощады не ждите. Камня на камне не оставим. Запомните!
Сразу же после собрания партизаны возвратились в тайгу.
Весть об успехах партизанского отряда Черняева быстро облетела весь округ. Со всех сторон потянулись к нему группы новых борцов — подвергшиеся преследованиям крестьяне и дезертиры из армии Колчака со всем оружием. Однажды даже сдалась целая рота солдат, присланная в тайгу ловить партизан. Партизанский отряд быстро рос, становился грозным соединением, с которым приходилось считаться карательным отрядам колчаковцев и маленьким притаежным гарнизонам. Время от времени черняевцы отправлялись в смелые походы, проникали далеко в глубь степи и застигали врасплох воинские подразделения противника, после чего исчезали в тайге и, недоступные могуществу белого адмирала, царили в своих горных гнездах, вселяя в сердца людей уверенность в скором возвращении свободы.
Глава седьмая
У Эрнеста Зитара было все необходимое для настоящего золотоискателя: карта, кайло, лопата, лоток для промывки песка, сухари, две здоровые руки и большое корыстолюбие. Вооруженный таким снаряжением и свойствами характера, он смело отправился в глубь тайги, и, пока дорога вела по протоптанным тропинкам, его мужество было непоколебимо. Он надеялся на свою сноровку, верил рассказам Битениека и маленьким черным точкам на карте. Золото! Тайные сокровища — ключ к радости и богатству! Какая еще работа так хорошо окупается, как работа золотоискателя? Ты выходишь из дому, гуляешь какой-нибудь месяц и за это получаешь столько желтого песка, сколько можешь унести. Сколько это будет составлять в переводе на деньги? Эрнест старался подсчитать, но не мог установить точной стоимости. А что, если рассыпать золото в два мешка, — один нести на спине, а другой на груди, — тогда бы он мог снести четыре пуда. А можно сделать иначе: в каждый мешок насыпать по берковцу [4] , отнести мешок на какое-то расстояние, а затем вернуться за другим. Когда до дома останется верст двадцать, запрятать мешки, сходить за лошадью и в один прием свезти домой все золото. Если поиски увенчаются успехом, такую экспедицию можно завершить за один месяц. До наступления осени Эрнест проделал бы это еще раза два, и тогда можно спокойно жить.
4
Берковец (birkavs) — старинная русская, а также и латышская мера твердых (сыпучих) тел — 10 пудов, или 160 кг.
Человек, обладающий таким состоянием, безусловно, не станет прозябать в сибирской тайге. Что ему здесь делать? Нет, он поедет по железной дороге во Владивосток, там пересядет на пароход и отправится в Америку. В Сан-Франциско купит полдюжины костюмов, оденется, как барин, и будет кататься в автомобиле. А здесь, в Сибири, он натянет Карлу нос — отнимет у него Сармите. Да, это самая первая и главная задача, ибо Сармите нравилась Эрнесту больше, чем шесть костюмов. Он сразу ослепит девушку блеском своего богатства. Карл рядом с ним будет выглядеть совсем сереньким и жалким. Что он собой представляет, с тех пор как ему нельзя носить офицерский мундир? Простой парень с пустым карманом, каких много среди беженцев. Он, конечно, будет сердиться на Эрнеста и постарается расстроить его планы, но из этого ничего не получится: они с Сармите уедут тайком и из Сан-Франциско пошлют письмо, может быть, немного денег, чтобы поднять настроение лесных жителей.