Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
На первое время Карл был обеспечен продуктами, но, не зная, как долго ему придется скитаться, он старался не трогать запасы и добывал себе пропитание — в тайге живности было достаточно. Карлу часто встречались куропатки, глухари, зайцы, косули.
На следующий вечер, после нескольких часов ходьбы по еле заметной тропинке, заросшей дудками, заваленной буреломом, он вышел к уединенной лесной пасеке. Она была расположена на солнечном косогоре на берегу маленькой речки — сорок выдолбленных из стволов дерева ульев и маленькая бревенчатая избушка. За пчелами присматривал один из тех седых дедов, которые любят под старость уединиться в лес, подальше от мирской суеты. С самой весны и до поздней осени они живут в своих отдаленных пасеках, на расстоянии целого дня ходьбы от деревни, долбят новые ульи, собирают рои. Раз в неделю привозят им продукты, сообщают о домашних новостях и увозят соты, полные меда, и опять они остаются наедине со своими пчелами и сумрачным вековым лесом. Так проходит каждое лето, пока дед не доживет до последнего часа. Тогда на его место приходит следующий по старшинству, наследует пчел, уединение и уважаемое положение пасечника.
Старый пасечник, по всей вероятности, не впервые видел чужого в своей хижине и ничуть не удивился появлению Карла, только спросил, откуда и куда идет, проговорил свое обычное «вон как…» и пригласил поужинать. Чтобы завоевать доверие старика, Карл несколько раз перекрестился по православному обычаю и весь вечер не расстегивал ворота гимнастерки, так как не носил креста на груди. Зная, как осуждают староверы курение, он после ужина отказал себе в удовольствии выкурить привычную папиросу и стал осторожно выспрашивать пасечника о его жизни, далеко ли отстоит пасека от деревни, как называется ближайшее селение и не следует ли в лесу бояться злых людей. Он держался по отношению к старику с почтительным уважением, как внук к деду. И это помогло: старик не удержался от соблазна поболтать с хорошим человеком, и вскоре Карл знал все, что ему было нужно.
Пасека находилась в тридцати верстах от ближайшей деревни Уксунай. Третьего дня здесь был внук пасечника, приносил еду и рассказывал, что накануне ночью в деревню ворвались черняевские партизаны, застрелили свирепого старосту, двух жандармов и какого-то городского барина, затем прихватили продовольствие и исчезли в тайге. Много мужиков ушло с Черняевым, колчаковцы собирались отвезти их в Ануй.
— Меня тоже хотели отправить в Ануй, — сказал Карл, выслушав рассказ пчеловода и наблюдая, как это сообщение подействует на старика.
— Я так и думал, — задумчиво сказал пчеловод. — Иначе зачем бы ты по черни [3] разгуливал. Эх, беда с вами, молодыми. Власть дана людям от бога; а вы хотите неизвестно чего.
— Мы хотим жить так, как полагается жить человеку, — сказал Карл. — Власть не для того, чтобы убивать невинных людей. Крестьянин хочет, чтобы ему позволили сеять и косить, каждый честный человек желает спокойно выполнять свою работу. Что же делать, если ему этого не разрешают, порют его, убивают или самого посылают убивать других?
3
Чернь — алтайское название тайги, дремучего векового леса.
— Ты, верно, идешь к Черняеву? — спросил старик.
— Так оно выходит, дед.
— Один мой сын тоже там. Против старосты пошел, надо было скрыться. Эх, грех да беда с вами, молодыми.
— Дед, не можешь ли ты мне сказать, как найти Черняева? Век буду благодарен.
— Ишь ты, какой прыткий! Ну, погоди, погоди, может, скажу. А сейчас послушай, кто там идет.
Солнце уже село, над тайгой сверкали звезды. Карл встал, дошел до дверей хижины и приоткрыл их. Вначале он не слышал ничего, кроме привычных лесных шумов. Затем где-то в прибрежных кустах затрещали сучья, потом все стихло, а вскоре затрещало опять.
— Кто там идет? — спросил Карл у пчеловода.
Старик, вытащив откуда-то допотопное ружье, проверял курок.
— Это мой гость, каждую ночь является. Хоть бы кто-нибудь его пристрелил. А то до осени всех пчелок разорит.
— Медведь? — спросил Карл, беря в руки винтовку.
— А ты думаешь, человек? Ведмедь и есть.
Слово «медведь» он выговаривал по-сибирски, переставляя слоги: «ведмедь». Несколько вечеров пасечник отпугивал медведя стрельбой, не пытаясь попасть в зверя, да с его ружьем это, вероятно, было невозможно.
— Тише, дед, — шепнул Карл старику и встал за дверной косяк. — Попробуем его щелкнуть.
На противоположной стороне пасеки раздвинулись кусты, и на освещенную звездами полянку вышла громадная темная туша. Зверь некоторое время всматривался, затем пошел чуть вперед и опять остановился. Но ветер дул со стороны реки, и чуткий нос зверя не уловил запаха человека. Словно удивленный тем, что не слышно предупреждающего выстрела, медведь поднялся на задние лапы и медленно поплелся на пасеку. Как старый знаток, с комично важным видом обходил он пасеку, выбирая подходящую колоду. Почему он не брал первую попавшуюся, почему ощупывал одну и обнюхивал другую, это знал лишь его звериный ум. Возможно, он руководствовался какими-то ему одному известными признаками, по которым можно узнать лучшую колоду, а может быть, эта игра доставляла ему удовольствие так же, как кошке игра с мышью.
Несколько раз медведь находился на удобном для выстрела расстоянии, но Карл не хотел испортить дело и выжидал, пока зверь начнет лакомиться. Наконец, медведь облюбовал колоду, обхватил одной лапой ее верх, а другой сильно замахнулся. Колода затрещала и сломалась. Зверь обеими лапами сгреб полные соты и с довольным урчанием стал высасывать мед, не обращая внимания на жужжание встревоженных пчел. Они, запутавшись в его густой шерсти, лишь попусту высовывали свои жала, не доставая до тела зверя.
Карл прицелился в голову медведя и выстрелил. Протяжно взревев, зверь повалился на землю. Убедившись, что косматый не двигается, Карл вышел из хижины, держа ружье наготове. Но это было излишне: лесной барин лежал неподвижно, заснув вечным сном. Над разбитой колодой кружились пчелы.
— Смотри ты, какой молодец! — похвалил старый пасечник Карла. — Теперь моим пчелкам будет покой.
— А у тебя — целая бочка мяса и шуба на зиму, — рассмеялся Карл.
— Будет, будет. Только бы скорее пришли за ним из деревни.
Шкуру решили снимать утром. Старый пасечник всю ночь возился в хижине, готовясь к важной, работе. Он еще надеялся собрать разогнанных медведем пчел в новый улей.
На следующее утро Карл помог пасечнику освежевать медведя, отведал за завтраком своеобразное жаркое и отправился в дальнейший путь. То ли из благодарности за то, что Карл освободил пасеку от непрошеного гостя, то ли потому, что старик почувствовал доверие к молодому парню, но, расставаясь, он сказал:
— Иди в Уксунай и, как зайдешь за церковь, спроси, где живет Фрол Титов. Это мой сын. Скажи, что я послал, и он сведет тебя к Черняеву. Только смотри, чтобы никто ничего не знал.