Семья Зитаров. Том 2
Шрифт:
Он давно уже мечтал об этом. Парк был излюбленным местом вечерних прогулок горожан. Люди приходили сюда в своей лучшей одежде. Фриц Силинь, с которым Янка состоял в большой дружбе, чуть ли не каждый вечер уговаривал его пойти погулять, но Янка отказывался. Теперь они отправились в парк вдвоем.
Парк находился в центре города, рядом с базарной площадью. Ничего особенного он собой не представлял: тенистая осиновая аллея, несколько скамеек, маленькая эстрада для музыкантов и простой дощатый павильон со сценой, где местная театральная труппа три раза в неделю выступала с представлениями. Музыканты и актеры были хорошие — многие приехали из больших столичных театров, чтобы спастись от голода. Здесь еще не ощущалось недостатка в продуктах.
На заборе, с обеих сторон у входа, были наклеены афиши — грубые плакаты из серой бумаги, на которых коричневой краской от руки была написана программа.
В тот вечер ставили «Без вины виноватые» [11] . Купив билеты, Янка с Фрицем вошли в парк. Еще было рано, и на эстраде не появлялся ни один музыкант. По аллее прогуливались редкие парочки. Обойдя раза два вокруг парка, парни уселись на скамейке поближе к эстраде. Кое-где зажглись редкие электрические лампочки, дорожка парка озарилась бледным туманным светом, а под деревьями, где стояли скамейки, по-прежнему царила темнота. Сидевшие там могли узнавать проходящих мимо, сами оставаясь в тени невидимыми.
11
«Без вины виноватые» — пьеса А. Н. Островского (1823–1886); написана в 1884 г.
Понемногу собралась публика. Пришли скрипачи, пианистка открыла крышку пианино, и потихоньку пробовал свой инструмент кларнетист. Вдруг перед глазами Янки мелькнуло что-то знакомое, он, покраснев, еще глубже отодвинулся в тень, не спуская глаз с двух девушек, которые медленно проходили мимо скамейки. Это были дочери Ниедры — Рута и Лаура.
— Пойдем погуляем… — предложил Янка.
— Пойдем… — согласился Фриц, и они смешались с толпой гуляющих. Людской поток двигался в двух направлениях, словно два сомкнутых кольца, заключенных одно в другом, крутились в разных направлениях. Янка и Фриц влились в поток, двигающийся слева направо. Медленно прохаживаясь, можно было за несколько минут обойти весь парк. Таким образом, Янка вскоре должен был встретить идущую в противоположном направлении Лауру. Но местами на аллее становилось так темно, что даже вблизи нельзя было узнать встречных, — вероятно, поэтому Янка прошел первый круг, не увидев Лауры, хотя очень внимательно всматривался в гуляющих. Когда они проходили мимо освещенных ворот парка, вошел Эдгар Ниедра с незнакомой латышской девушкой. Они хотели было впереди Янки влиться в круг гуляющих, но в этот момент Эдгар заметил Янку и слегка вздрогнул. Сделав вид, что не узнал смутившегося парня, Эдгар резко отвернулся и пошел в сторону. Рука Янки, протянувшаяся для приветствия, неловко ухватилась за пуговицу гимнастерки и, нервно потеребив ее, медленно скользнула вдоль туловища. Униженный и отвергнутый, он замкнулся в себе; правда, Фриц Силииь не заметил ничего, но все же… сам себя ведь не обманешь. Янка понял, что Эдгару по каким-то соображениям неудобно встретиться с ним и признать его.
Немного погодя он в кругу света около эстрады опять увидел Лауру и Руту. Они шли навстречу, разглядывая публику. Янке показалось, что он уже замечен ими, потому что Рута издали пристально посмотрела на него, затем что-то сказала Лауре и та взглянула в сторону Янки. Когда их разделяло расстояние в несколько шагов, Янка, подняв фуражку, приветствовал девушек.
Но они отвернулись…
Отойдя немного, Янка оглянулся и встретился взглядом с Лаурой. Значит, она заметила его, знала, что он здесь, и все же не ответила на его приветствие. Почему?
Минутой позже Лаура и Рута сели на скамейку в освещенном месте аллеи. Еще один круг по парку, еще раз Янка прошел по самому краю дорожки, чтобы оказаться ближе к скамейке. Издали на него смотрели глаза Лауры. Поравнявшись со скамейкой, Янка еще раз приветствовал их:
— Добрый вечер…
Девушки опустили глаза и… не ответили.
Янке казалось, что мощная волна крови, которую нагнало смущенное сердце, задушит его. Все вокруг потемнело, грудь больно сжалась. Он растерянно что-то пробормотал, выбрался из толпы и сел на первую свободную скамейку.
— Что с тобой? — Фриц Силинь с удивлением посмотрел на друга. Янка пробормотал что-то бессвязное. Немного успокоившись, он обдумал случившееся. Неужели они действительно из гордости не ответили на его приветствие? Возможно. Но могли быть и другие причины: скорее всего, они надеялись одна на другую — Лаура думала, что ответит Рута, а Рута — что ответит Лаура. Несмотря на волнение, Янка заметил, что при его приветствии Лаура покраснела. Может быть, она думала, что он остановится, подойдет к ним, надеялась, что он окажется смелее?
Позднее, во время концерта, Янка несколько раз ловил на себе взгляды Лауры, то тайные, то открытые. Они опять придали ему смелости, будили надежду. Ему даже начало казаться, что Лаура неравнодушна к нему.
После первого отделения концерта начался спектакль. Войдя в павильон, Янка окинул взглядом публику и сразу нашел то, что искал. Но Лаура первая заметила его и время от времени незаметно для сестры оглядывалась на сидящего сзади Янку. Короткие мгновения, игра глазами — так мало и в то же время так много, если человеку понятно значение этой игры.
Янка знал, почему глаза его всегда находят Лауру: ведь он любил… А почему она искала его взгляда? Любопытство? Простая случайность? Может быть, и нет, он не верил этому и ничего не понимал.
В антракте Янка спросил Фрица Силиня:
— Можешь ты оказать мне услугу?
— Отчего же нет, — отозвался Фриц. — Что ты хочешь?
— У меня есть письмо. Его нужно передать вон той девушке, видишь, в третьем ряду, четвертая справа.
Он указал на Лауру. Убедившись, что Фриц запомнил ее, вкратце рассказал, кто она, где живет и как легче всего ее встретить. Потребовав, чтобы друг дал честное слово никому об этом не рассказывать, Янка дождался, пока в павильоне стемнело, и передал Фрицу письмо.
— Когда будешь его отдавать, ради бога старайся сделать это так, чтобы никто не видел, — был его последний наказ.
Фриц Силинь попытался было выполнить данное ему поручение в тот же вечер, после спектакля. Не ожидая окончания последнего действия, он вышел из павильона и встал у входных дверей, из которых должна была выйти Лаура с сестрой. Ему, правда, удалось увидеть их выходящими, но в толпе он потерял девушек и уже не мог найти — все огни в саду погасили, потому что концерт окончился.
— Ничего, я передам завтра, — успокаивал он Янку. — Это такой пустяк. Дождусь ее на улице — и в мгновение ока все сделано. А ты, шельмец, где такую красавицу подцепил? У нас в лесу ни одной такой нет.
Янка слушал и улыбался про себя.
На следующее утро в эвакуационном отделе сообщили, что для бийских беженцев эшелон на август не предусмотрен. Стало ясно: вагоны придется ждать еще, по крайней мере, две недели.
Настроение беженцев заметно упало — каждый лишний день, который приходилось томиться в лагере, ухудшал перспективы благополучного возвращения на родину. Накопленные запасы продуктов постепенно иссякали; у некоторых сухарей в мешке заметно убавилось. А в скором времени следовало ожидать осеннего ненастья и заморозков. Долго ли они тогда выдержат в своих шалашах?