Сень
Шрифт:
— Но вы же вообще предлагаете культуру забросить!
— Нет, не предлагаю. Культура — это то, что сплачивает народ. Вот она и должна народ именно сплачивать. Поэтому народ должен знать, что деятель культуры именно работает в поте лица, а не рассказывает якобы тупым работягам, где товарищ Лермонтов мцырей гонял. Вы же сами говорите: каждый труд должен быть оплачен в соответствии с пользой, этим трудом наносимой стране и людям. Если какого-то писателя люди читать не хотят, то, очевидно, он пользы не наносит — и зачем его кормить?
— Но людям литература нужна!
— Ну да. Литература, а не писево. Нынче все грамотные, писать каждый может. Так что писево всё нужно проверять на востребованность, и если люди чьи-то книги читать захотят — человеку за работу нужно соответственно заплатить. А не захотят — нужно такого писателя считать дармоедом. Официально считать!
— Ну а как мы узнаем, захотят его читать или нет?
— Ну, не знаю. Организуйте журнал какой-нибудь, ценой в рубль, пусть в каждом номере десятки писателей публикуют главы из своих произведений. Если народ захочет прочитать продолжение — пусть зайдет на почту, оформит подписку. Тысяча подпишется — с автора денег за тираж не брать, а со всех заказов больше тысячного ему уже и гонорар выплачивать. Ну а меньше — с автора разницу между стоимостью печати и суммы с подписки вычитать.
— Это как — вычитать? — очень удивился Сталин.
— Деньгами. А если писатель голодранец, то имуществом. Нет имущества — пусть зарабатывает на оплату на стройках коммунизма. Лично мне кажется, что поток графомании сократится на порядки: если автору придется свои потуги за свой счет оплачивать, то он трижды подумает, прежде чем опусы свои по редакциям рассылать.
— Забавный подход… но, возможно, и действенный. Однако вы говорите главным образом о русской культуре…
— Я говорю о культуре социалистической, и мне плевать, русская она, китайская или нанайская. Лично мое мнение заключается в том, что стране не нужны десятки, сотни тысяч разных искусствоведов, в три глотки жрущих за счет бюджета. То есть нам искусствоведы нужны, но особые, назовем их «искусствоведы в штатском». Которые…
— Спасибо, я уже сообразил, — громко рассмеялся Иосиф Виссарионович. А затем, продолжая улыбаться, заметил: — И тут вы правы, такие искусствоведы нам действительно нужны. Чтобы понимать, что на самом деле искусством является, а что — всего лишь подделка…
— Целью которой является оболванивание народа и подрыв социалистической морали.
Лицо Сталина сразу стало серьезным:
— И я даже знаю, о чем вы сейчас упомянули. Но давайте пока все же вернемся к вопросам космонавтики…
О космонавтике тогда договориться получилось, а Сталин, еще раз обдумав высказанные в перепалке доводы, в «Правде» высказался о том, что кое-кто, прикрываясь высоким статусом советской культуры, пытается красиво жить за народные деньги, и больше всего этим грешат «деятели культуры» малых народов, оправдывая свое откровенное бескультурье «национальным колоритом». Статья наделала много шума (в узких кругах «культурной элиты»), а последовавшее через неделю постановление «О социалистической культуре», отменяющее все надбавки к зарплате «кандидатам» и «докторам» искусствоведения — еще больше. Но сэкономленные несколько миллионов рублей в месяц были направлены не на космос или на вооружения, а на строительство домов и дворцов именно культуры, так что народ инициативу поддержал. А чуть позже людям стало вообще не до проблем «высокой культуры»: успехи СССР в покорении Олимпийских высот и космоса затмили стенания «культурной элиты».
Ну а все прочие успехи… Один лишь тоннель на Сахалин дал стране куда как больше, чем все несостоявшиеся писатели и поэты: германские вагоны-рефрижераторы ежесуточно вывозили с острова по несколько тысяч тонн мороженой рыбы. А простые вагоны — соленую селедку в бочках и банках, консервированную морскую капусту, нефть и уголь, лес и бумагу… по подсчетам Статуправления Госплана все затраты на строительства тоннеля и железной дороги в целом должны были окупиться за полтора года. А ведь это было лишь малой частью советских достижений. Как малой частью стала и железная дорога в Норильск…
Во Владивостоке было спущено на воду (и отправилось на достройку, которую предполагалось закончить к лету пятьдесят седьмого) огромное судно: сухогруз-контейнеровоз на двадцать пять тысяч тонн полезных грузов. Сам по себе кораблик был не особо выдающимся, однако в качестве двигательной установки на него был поставлен атомный реактор Африкантова электрической мощностью в тридцать мегаватт. И для него были изготовлены и три тысячи контейнеров-морозильников: на судно помещалась их тысяча, тысяча должна была где-то загружаться и перевозиться в порт отправки, а еще тысяча — разгружаться в порту доставки и отправляться потребителям груза.
Реактор мог легко все эти морозильники обеспечить электричеством. Ну а собственно морозильники делались из-за того, что возить на судне предполагалось рыбу. Новенький перуанский президент по фамилии Прадо-и-Угартече, прикинув, сколько денег его страна может получить в качестве инвестиций, подписал с Советским Союзом договор о создании нескольких совместных рыболовецкий предприятий. На которых предполагалось ежемесячно перерабатывать почти по семьдесят тысяч тонн «чилийского анчоуса», то есть хамсы — которую перуанцы и раньше ловили, но использовали в основном в качестве удобрения для полей. В «продуктовом виде» анчоус обещал дать гораздо больше прибыли, так что долго перуанский президент над предложением не раздумывал. Американцы, конечно, возражали, но как-то не особенно буйно: окончательно разо… разругаться с президентом, начавшим национализацию нефтедобычи, им не очень хотелось, да и от некоторых советских лекарств они зависели весьма сильно.
На самом деле, как выяснили сотрудники ведомства товарища Абакумова, янки запустили очень хорошо финансируемую программу по воспроизведению этих лекарств, а для этого им «исходного материала» требовалось довольно много. Энтузиазм американским фармацевтам подогревало то, что они довольно быстро смогли воспроизвести ибупрофен…
После спуска контейнеровоза на воду на стапеле был заложен кораблик уже вдвое больший, под тот же реактор, а еще под этот же Африкантовский реактор уже в Ленинграде началось строительство огромного ледокола. А под реакторы Доллежаля в Молотовске начали строиться сразу три новеньких подводных лодки. Очень непростых лодки: Челомей предложил ракеты запускать прямо из-под воды. Правда ракеты самого Челомея в лодку поместиться не могли и главным по «изподподводным ракетам» Лаврентий Павлович назначил Макеева (а «запасным» — Надирадзе, которому было предложено «доработать» под подводный старт ракету одноступенчатую твердотопливную)…
И на все это страна тратила деньги, которые честно зарабатывала своим трудом (правда Таня продолжала говорить, что иностранцев Советский Союз грабит, хотя и по иностранным же законам, так что они сами виноваты). А еще страна зарабатывала столько, что средств хватало и на кучу других грандиозных строек. Только в бассейне Амура началось строительство одиннадцати ГЭС, причем «только одиннадцати» лишь потому, что на большее проектантов не хватало. Да и то, одну ГЭС, на Сунгари, строили совместно с китайцами и по полностью китайскому проекту. А еще одну ГЭС, строящуюся «за советские деньги» в Корее, спроектировали немцы и они же делали для нее турбины и генераторы, СССР в этом проекте «только платил». Но все же не просто дарил товарищу Киму очень немаленькие деньги, эти средства Корее предоставлялись в качестве кредита (хотя и беспроцентного) с последующей оплатой «товарами народного потребления» (главным образом одеждой) в течение десяти лет…