Сенешаль Ла-Рошели
Шрифт:
Мой отряд расположился на лугу возле леса километрах в двух от Ипра. Оттуда было удобно совершать налеты на деревни, которые пока были на стороне мятежников. Фламандские деревни богаче французских и английских. Большая часть домов каменные, хотя леса вокруг пока много. Лидер фламандцев Филипп ван Артевельде заверил своих сторонников, что мы не сумеем перейти через реку Лис, поэтому крестьяне не успели спрятать ценные вещи, урожай этого года и девок и молодых женщин. Часть захваченных продуктов мы оставляли себе, а остальное продавали коннетаблю. С продуктами в армии начались перебои, потому что парижане задержали обоз со снабжением для армии. Жителям французской столицы
На пятый день, когда мы грабили очередную деревню, прискакали трое дозорных.
По скорости, с какой они влетели в деревню, я догадался, какую новость везут, поэтому сразу спросил:
— Много их?
— Много, — ответил один дозорный.
— Очень много, — добавил другой.
Много — это больше, чем нас, то есть, три-четыре сотни, а очень много — не меньше тысячи. Я подумал, а не устроить ли им засаду?
Словно угадав мои мысли, третий дозорный сообщил:
— За ними еще один отряд идет.
— Тогда нам пора возвращаться в свой лагерь, — решил я.
Коннетабля Франции Оливье де Клиссона сообщение о приближении армии противника обрадовало.
— В поле их легче разбить, чем осадив в Генте, — сказал он юному королю.
Тот посмотрел на меня, ожидая, наверное, возражений.
У меня их не было, только предложил подобрать место для сражения.
— Этих ткачей мы разобьем в любом месте! — хвастливо произнес Оливье де Клиссон.
— Тогда лучшего места, чем под Куртре, не придумаешь, — не удержался я от подколки.
— Надо подобрать поле, на котором наша кавалерия успеет разогнаться, — поддержал меня Людовик де Маль, граф Фландрии, которого этим летом хорошенько проучили взбунтовавшиеся подданные. — Есть такое неподалеку, возле деревни Розбек.
Армии встретились вечером двадцать шестого ноября. Французов было около восемнадцати тысяч, причем половина — конные латники в хорошей броне, а фламандцев — раза в два больше, но все пехотинцы. Фламандцы построились углом, острие которого смотрело в нашу сторону, а между крыльями находился пологий холм. На ближнем к нам краю холма стояли бомбарды и рибадекины, а позади артиллерии — шатры командиров и был вкопан высокий шест со знаменем города Гента. Для защиты от конницы фламандцы поставили перед строем телеги и частокол из наклоненных вперед, заостренных кольев. Я был уверен, что французы сразу ломанутся в атаку, но летнее поражение графа Фландрского их чему-то научило. По приказу коннетабля Франции Оливье де Клиссона армия долго строилась, якобы готовясь для атаки, а в это время в его шатре проходило совещание. Как ни странно, меня тоже пригласили. Видимо, на роль адвоката дьявола, чтобы беспощадно громил их планы.
— Сегодня сражение начинать поздно. Подержим фламандцев в напряжении до темноты, а нападем утром, — открыл совещание коннетабль Франции. — Построимся полумесяцем, чтобы охватить их фланги. В первой линии будут спешенные латники. Пехота ненадежна, поставим ее во вторую линию.
Затем он указал, где какой отряд будет стоять. Моему отводилось роль запасного отряда.
— У кого-нибудь есть другие предложения? — закончил он вопросом и посмотрел на меня.
Если бы он этого не сделал, я бы промолчал. План нормальный.
— Спешивая латников, мы ослабляем их на две трети, если не больше. Тяжелая конница — наше превосходство, которым надо воспользоваться, — заявил я.
Коннетабль Франции улыбнулся, точно услышал именно ту глупость, которую и ожидал, после чего посмотрел по очереди на графа Людовика де Маля, Филиппа, герцога Бургундского, маршала Луи де Сансерра, призывая их в свидетели.
— Ты предлагаешь в конном строю налететь на колья и телеги?! — язвительно произнес Оливье де Клиссон.
— Я не настолько глуп, — сказал ему. — Мы сымитируем такую атаку центральным полком. Как только конница подойдет поближе, наверняка выстрелят бомбарды и рибадекины. Лошади испугаются и понесутся назад. Уверен, что вид убегающих врагов лишит фламандцев разума. Когда они отбегут от своих укрытий, ударим конницей в их фланги, а потом развернется и нанесет удар и отступающий полк. Если сумеем его остановить! — насмешливо добавил я.
— Сумеем! — заверил герцог Бургундский. — Я сам поведу этот полк!
— План в духе Бертрана дю Геклена, — как бы между прочим произнес маршал Луи не Сансерр.
Опытный царедворец знал, что надо сказать. Покойный коннетабль Франции с каждым годом становился всё более легендарным. Казалось, все забыли, сколько сражений он проиграл и сколько раз попадал в плен. Одного упоминания его имени хватило, чтобы мой план одобрили все, даже Оливье де Клиссон.
Правда, он попытался поменяться со мной ролями, выступить адвокатом дьявола:
— А если фламандцы не погонятся?
— Повторим еще пару раз, а потом вернемся к твоему плану, — ответил я.
40
Утром был туман. Казалось, что вместе с воздухов вдыхаешь висящие в нем капли воды. Воины, жуя по ходу дела краюхи хлеба с сыром и запивая вином из оловянных кружек, неспешно облачались в доспехи, седлали лошадей, проверяли оружие. Я приказал добавить и лошадям в воду вина, чтобы стали резвее и смелее. Все понимали, что сражение не начнется, пока не рассеется туман. Это случилось как раз в тот момент, когда из обоза принесли орифламму. Едва ее развернули, как на небе появилось солнце и задул легкий ветерок. Это сочли хорошим предзнаменованием.
Рыцари Хайнриц Дермонд, Мишель де Велькур, Анри де Халле и оруженосцы Робер де Велькур и Говен де Бретон, вооружившись длинными копьями, отправились в полк Филиппа Бургундского. Это было его предложение. В отличие от коннетабля Франции, герцог относился ко мне хорошо. Как-никак мы из одного линьяжа. Я вместо копья взял степную пику. Решение оставить мой отряд в запасе Оливье де Клиссон не изменил, так что вступим мы в дело в самом конце. Нам придется или догонять удирающих фламандцев, или удирать от догоняющих фламандцев.
Когда французская армия начала строиться, фламандцы уже были готовы к сражению. Они стояли за повозками и кольями и призывали французов быть смелее, не уподобляться женщинам. В центре нашей армии встал конный полк Филиппа, герцога Бургундского. Правым флангом командовал его тесть Людовик де Маль, граф Фландрский, а левым, ближним к моему отряду, — второй Людовик, который де Сансерр. Оба фланга были лишь немного загнуты вперед, чтобы не отпугнуть фламандцев. Во второй линии стояли копейщики и арбалетчики. Боевого азарта в их глазах я не заметил. Скорее всего, побегут сразу, как только запахнет жареным.