Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Поучать в таких условиях Ок Муна было тяжело, но сперва Юнха всё же попыталась:
— Вы жестокий, — повторила она. — И холодный. И… — тут ей пришлось задуматься. — И нельзя так с людьми.
— Поэтому я позвал вас, — ответил он, правда, его слова были очень тихими, и Юнха даже не могла сказать наверняка, не померещилось ли ей.
На этом разговор увял. Юнха считала повороты и перекрёстки до дома, а Ок Мун оставался задумчивым, не замечая ничего вокруг. Например, того, как Юнха всё больше бросает в жар от его крепкой хватки.
Наконец, Ок
— Заходите. Я посмотрю.
— Ладно… Спокойной ночи?
Он кивнул.
Юнха немного растерянно обошла угол и открыла решётчатую дверь на лестницу. Обернулась.
Ок Мун смотрел на неё, не отрываясь, чёрные глаза в сумраке были похожи на два провала.
Юнха стала подниматься. Ей казалось, спину жжёт его взгляд, но когда она обернулась, то уже не увидела Ок Муна.
На крыше перед дверью мансарды сидел Ким Китхэ.
— Почему ты так поздно? — зло спросил он. И потом:
— Ты что, пила?
— Что тебе нужно? — Юнха попятилась, её сердце подпрыгнуло и застучало в горле. Мгновенно стал холодно, несмотря на душную ночь.
— С кем ты пила? — Китхэ сделал шаг к ней. Она увидела, что его кулаки сжались.
— С Хан Чиён.
Это его успокоило, но совсем чуть-чуть.
— Ты сменила код.
Юнха подумала и кивнула: действительно сменила. В тот день, когда её перевели в отдел сопровождения. А почему? Неужели предчувствовала, что с Ким Китхэ станется вот так заявиться к ней?
Иногда он действительно не знал границ. Не понимал, где нужно остановиться. Иногда говорил слишком резко или сгоряча.
Всё это промелькнуло в голове Юнха. И ещё какое-то нечёткое сейчас воспоминание о его поступках, от которого осталось тревожное, даже страшное ощущение. Почти не думая, Юнха развернулась и стала спускаться по лестнице.
Для него это вышло неожиданно, так что Китхэ не сразу бросился в погоню.
Но он, конечно же, нагнал Юнха в самом низу, она уже соскочила со ступенек и попыталась броситься прочь, как Китхэ схватил её за плечо и резко развернул к себе.
— Что ты, по-твоему, делаешь? — сквозь зубы прошипел он.
Но в следующий момент выпустил её плечо — или его руку будто оторвало от плеча Юнха — и полетел в стену.
— А ты что, по-твоему, делаешь? — спросил голос, полный глубочайшей зимней стужи.
Ок Мун стоял рядом с ней и чуть-чуть впереди, как будто готовый в миг заслонить Юнха от кого угодно. В нём было ещё больше пугающего холода, чем днём, сейчас он почти не походил на человека.
Китхэ что-то прошипел и сделал попытку шагнуть к Юнха, и Ок Мун и впрямь тотчас загородил её собой.
— Убирайся, — произнёс он так же холодно и спокойно. — Тебе со мной не справиться.
И чувствовалось, что это вовсе не угроза, лишь факт.
Поколебавшись, прихрамывая и держась за плечо, которым влетел в стену, Ким Китхэ исчез в темноте без единого слова.
— Ты должна написать заявление в полицию, — Ок Мун обернулся к Юнха. — Или он вернётся.
— Он и тогда может вернуться.
—
— Я… — Юнха устало прикрыла глаза. Качнула головой. — Если он что-то сделает снова…
— Ты можешь пострадать. Тебе жаль его?
— Я…
— Жалость, — он подбирал слова, — иногда ведёт к ухудшению ситуации. Иногда отринуть жалость — единственный способ сделать лучше для всех.
Юнха вдруг поняла: он говорит о том, что случилось днём. Её неловкая попытка отчитать его всё-таки коснулась сердца Ок Муна. Ему не всё равно, что она говорит и что думает о нём.
Поражённая, Юнха замерла. Потом выдохнула и кое-как произнесла:
— Я… подумаю… над этим. Но мне сейчас пора спать… И я не очень хорошо сейчас соображаю…
— Наверное, это правда, — чуть-чуть усмехнулся он, становясь больше похожим на человека, которого она успела узнать. — Иди спать, госпожа Чо Юнха, встретимся с тобою в следующее рабочее утро.
03. Петля и повороты
«О, духи, зачем было так напиваться?»
Сожаления мучили Юнха все выходные. Ладно, напилась вдрызг — что позволяла себе крайне редко, но ведь пошла потом отчитывать пусть временное, но всё же начальство.
И что-то ему сказала.
Что именно, она не могла вспомнить точно.
Зато в памяти чёткими стоп-кадрами осталась сцена у дома. Взбешённый Ким Китхэ, холодный, будто кусок вечной мерзлоты, Ок Мун, и тени, едва заметные ночью, но — вроде бы как — расползающиеся трещинами по стенам междомового проулка.
Тени, конечно, померещились, но ведь остальное же было правдой, да?
Мысли о Китхэ тревожили, но Юнха загнала их подальше. В конце концов, она даже не могла бы его заблокировать, он был её начальником — и будет снова, спустя два месяца и три недели.
Она просто тихо надеялась, что начальник Ким оставит её в покое. О чём ещё говорить с ним, кроме уже сказанного? Юнха не хотела с ним отношений. Вряд ли её слова можно было понять иначе.
Она загнала тревогу подальше и села у окна с видом на сомнительный магазинчик. Снова зарядил дождь, Юнха чувствовала сонливость и усталость после наполовину бессонной ночи, и даже на то, чтобы убить время за думскроллингом, сил не хватало.
Она, уподобившись кошке, лениво следила за движением прохожих внизу. Хотя эта узкая улица лежала в стороне от широких русел человеческих рек, она не была малолюдной. Из забегаловки с первого этажа в доме Юнха тянуло то разогретым острым соусом, то скворчащей на гриле свининой. Дверь магазинчика напротив то и дело открывалась и закрывалась. Раз показался даже владелец, господин Ын, с которым Юнха давно здоровалась и про жизнь которого даже кое-что знала — про его двух сыновей и про внуков, про ноющие во время чанъма суставы. Он рассказывал это всем, кто был готов слушать. Господин Ын вытащил новый рекламный щитёнок, теперь с улыбающейся Ким Сечжонъ, насколько Юнха смогла разглядеть.