Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Юнха стало стыдно под взглядом несгораемых шкафов, их открытые пасти скривились в гримасе разочарования. Но разве это не часть моей работы, сказала она им в ответ, разве все мы не должны заботиться о собственной эффективности? В конце концов… И тут она не смогла придумать, что именно «в конце концов». Все слова, которые шли на ум, принадлежали не ей, поняла она вдруг, это были цитаты из начальника Кима.
Он много говорил о карьере, всегда. То была его любимая тема.
Щёлкнула входная дверь, и Юнха услышала шаги Ок Муна — она могла узнать их, когда он не подкрадывался, чтобы заглянуть ей
Ок Мун, удивлённый, застыл на пороге. Оглядев разруху в комнате с архивом, он спросил:
— Откуда внезапная почтительность? С понедельника ты меня почти не замечаешь.
— Прошу прощений, начальник Ок, — Юнха снова поклонилась, чувствуя, как щёки потихоньку заливает краска стыда. Да что на неё в самом деле нашло? Она и сама не знала, но остановиться не могла. — Особенно за своё фамильярное поведение той… той ночью.
Он издал звук, который мог быть и хмыканьем, и коротким рыком, и ответил как-то задушено:
— Извинения принимаются.
Юнха подняла голову и встретилась взглядом с Ок Муном: тот едва сдерживал смех.
Смартфон Юнха, потерявшийся где-то среди коробок, зазвонил, так что она вздрогнула.
— Возьми поскорее, — любезно предложил Ок Мун, — это твой парень.
— Он не мой парень… — машинально ответила Юнха, разыскивая телефон, но Ок Мун только снова хмыкнул и вернулся в комнату со столами.
Звонил действительно Ким Санъмин.
— Хевон соскучилась по тебе, — сказал он, — и ещё упросила меня сводить её и Кона сегодня вечером в собачье кафе. Так что это будет что-то вроде свидания за чашкой кофе и в окружении толпы собак.
Юнха издала смешок:
— Конечно, оппа. Буду рада видеть Хевон, Кона, ну и тебя тоже.
Санъмин явно был доволен её ответом — сильнее, чем она ожидала.
Он прислал адрес кафе, и снова туда было проще добраться пешком, к тому же так Юнха как раз подгадала бы к нужному времени. Но ей всё равно подумалось — как случалось уже не единожды, что из всех частей Канънама Ёксамдонъ — самый проклятый духами общественного транспорта.
Старые узкие улицы исключали нормальную сетку движения автобусов. Было проще из Ёксамдона выехать, чем внутри него перемещаться.
Редкий случай: когда Юнха покидала офис, Ок Мун был на своём месте. Едва оторвался от чата с очередной проблемой, или что-то там ещё он рассматривал так раздражённо и внимательно, и попрощался с Юнха:
— Ступай осторожно и не задерживайся на свидании со своим парнем.
— Он не… — начала Юнха, но вместо окончания фразы улыбнулась, поклонилась и ответила:
— Разумеется, как скажете, господин Ок Мун.
Кажется, он закатил глаза в ответ, но Юнха уже поспешила прочь из офиса.
Шла она к месту встречи нога за ногу, потому что торопиться смысла не было, да и дождь наконец-то оставил людей в покое. Правда, на его место тут же пришла жара, совсем не августовская.
Так что Юнха перемещалась от тени к тени. Поскольку Ок Муна (и его раздражающей способности сбивать Юнха с толку) рядом не было, она снова подмечала забавные или странные мелочи, которых в городе всегда в избытке. Красный
Кафе «Да Дог» занимало дом на углу пятистороннего перекрёстка. Вытянутый клин участка при кафе был отдан под садик, в этот час полный собак всех пород и размеров. Людей было не меньше — на террасе и, наверное, в зале. Ещё с другой стороны улицы Юнха приметила высокую фигуру Санъмина, а рядом с ним его маленькую племянницу Хевон, дочь его младшей сестры, и прыгучий белый шарик — крошечного померанца, которого девочка любила называть полным именем, Ким Конъ. Юнха уже собиралась перейти улицу, как вдруг увидела Чиён, выходящую из здания кафе. Наверное, Санъмин позвонил ей сам, тоже по просьбе Хевон, обожавшей Чиён-онни даже больше Юнха-онни.
Юнха не смогла бы разглядеть этого чётко с такого расстояния, но то ли в самом деле увидела, то ли вообразила улыбку и тот взгляд, каким Чиён сейчас смотрела на Санъмина. По крайней мере, лицо её точно было повёрнуто в его сторону, и все движения как будто устремляли Чиён к нему.
«Ненавижу наш нелепый треугольник», — как-то сказала Хан Чиён в один из вечеров, похожий на прошлую пятницу. Но тот случился давно, ещё на первом курсе, когда Чиён познакомилась с Санъмином — другом детства Юнха. У Юнха тогда был парень, и у Санъмина была девушка, и Чиён вообще молчала о своих чувствах, пока они вдруг не пошли горлом, а потом, на следующий день, она либо не вспомнила, что проговорилась, либо предпочла сделать вид, что не помнит.
Юнха ей подыграла. Так было проще. И, наверное, добрее.
Она никогда не скрывала, что ей мог бы понравиться кто угодно, только не Ким Санъмин. Не потому, что в нём что-то было не так, а просто потому что так вышло. Он был хорошим, милым и добрым — старшим братом. И у неё никогда не получалось думать о нём как-то ещё.
В глазах же Чиён он был идеальным мужчиной.
А в глазах Санъмина Юнха со времён университета видела подавленные чувства к ней самой и не знала, почему оппа так держится за неё — за ту, кто никогда не ответит ему взаимностью.
И не знала, что с этим делать.
Но она хотя бы могла не мешать Чиён прямо сейчас.
Юнха отступила подальше и спряталась за чью-то машину, безобразно припаркованную почти на тротуаре.
Написав Санъмину сообщение, что не сможет прийти, она ещё немного понаблюдала за другом, подругой, девочкой и крошечным псом. По правде, Юнха не отказалась бы провести этот вечер с теми, с кем рядом ей тепло. Но иногда лучше отступить, если это даст кому-то лучик надежды.
Совсем поздно вечером начальник Ли прислал сообщение с просьбой завтра с утра появиться в офисе и отчитаться устно об успехах: близился конец второй недели, можно сказать, половина командировки позади.