Сердце Ёксамдона
Шрифт:
— Когда я увидел тебя в коридоре в тот день, на тебе лица не было. Ты дрожала, будто тебя в ледяную воду окунули и там держали. Мне больно было смотреть на тебя такую.
Юнха потеряла дар речи. Точно нужно было что-то ответить, вот только что?
— Я… — это всё, что она смогла из себя выдавить.
Она расслышала тихий смешок Ок Муна. Потом он сказал:
— До понедельника, помощница Чо.
04. День грозы
Юнха первой пришла к двухэтажном дому на перекрёстке. В Ёксамдоне изредка попадались такие
Через забор в рост человека были видны невысокие тёмно-зелёные разлапистые сосны, их загнутые крючками ветви тихо мокли под мелким дождём.
— Несколько лет назад, — сказал Ок Мун вместо приветствия, — у меня хотели купить этот участок.
Он, по обыкновению, подошёл бесшумно, но в этот раз не напугал Юнха: она уже привыкла к его неожиданным появлениям и перестала вздрагивать и удивляться.
— Но вы отказались продавать, очевидно, — ответила она.
— Угу. Иногда мне удаётся отвертеться.
На этих словах Юнха всё-таки вздрогнула. Он же не передумает продавать два участка, ради которых она утонула в море бумаг?
Ок Мун будто ничего не заметил.
— Хотели построить тут пятиэтажку, вроде этой, — он кивнул на здание на другой стороне улицы. — Белые панели, сплющенные окна. Офисный центр.
— Откуда вы знаете? Вы видели проект?
Он пожал плечами. Глянул на смартфон, зажатый в руке, и невпопад сообщил:
— Сейчас должны начать.
— Начать что?
Но ответ не понадобился: Юнха раньше уже заметила через решётку ворот, что в садике кто-то есть — мелькали тени и были слышны шаги, но теперь к шагам прибавился звук колокольчиков и протяжное пение.
— Поёт про посланника, — заметил Ок Мун, прислушавшись, — ну, конечно.
— Про кого?
— Про того, кто пошёл выяснять на том свете, почему в одной семье все дети умирают.
— И вы это расслышали?
Он грустно усмехнулся:
— Я за годы управления «Чонъчжин» каких только шаманок не видел и чего только от них не слышал.
— И правда, — пробормотала Юнха сама себе. Чего она удивляется? Половина тех, кто жаловался на призраков, наверняка ходили к шаманке, а то и не к одной.
— Обычно она тут появляется на рассвете, — сказал Ок Мун. — Как мне нажаловались. Но до песнопений дело доходит, когда законом уже шуметь разрешено. Чтобы нельзя было пожаловаться администрации.
— И поэтому жаловались только вам, — догадалась Юнха.
Он кивнул.
— Мы зайдём к ним?
— Мы кое-кого ещё ждём.
«Кое-кто» прибыли через пару минут. Первой Юнха увидела Чиён, слишком бодрой походкой для этого часа шагающую сюда со стороны Соллынъро, видимо, от остановки автобуса.
За ней, походкой намного менее бодрой, даже унылой, плёлся очень молодой и очень худой человек, тоскливо озирающийся по сторонам.
— Я не знал, что пришлют именно Хан Чиён, — вполголоса сказал Ок Мун, как
— Почему?
— Твоя подруга ответственная, насколько я успел заметить.
— Вы всего один раз её видели.
— Вполне достаточно. Тебя я тоже решил нанять, один раз на тебя посмотрев.
«Духи, вот это комплимент!» — мысленно простонала Юнха, а вслух ответила смиренно:
— Как скажете, господин Ок.
Он бросил на неё недовольный взгляд, но сотрудники администрации уже подходили к дому, так что Ок Мун сделал пару шагов к ним навстречу, чтобы поздороваться.
После, познакомившись со стажёром Ли, которого Чиён привела с собой, Ок Мун нажал на кнопку домофона на воротах.
— Ты здесь из-за шума? — тихо спросила Юнха, пока они все ждали ответа.
Чиён мрачно качнула головой.
— Но вот стажёр Ли, из соседнего отдела, как раз по этому поводу, — добавила она.
На звонок никто не отвечал, сколько Ок Мун ни жал на кнопку.
— Может быть, стоило прийти чуть пораньше? — осторожно поинтересовалась Юнха. — Пока они не начали петь?
— Мне тоже кажется, что они просто не слышат звонка, — согласилась Чиён.
— Не могу же я вызывать сотрудников сюда в шесть утра, — проворчал Ок Мун. — Своих и администрации.
Он оставил домофон в покое, подумал, достал из рюкзака планшет для бумаг и резко провёл им по прутьям ворот.
Металлический зажим на планшете отлично сыграл роль молоточка. Решётка издала звук раздражённого мелофона, так что поющая в саду женщина запнулась на полуслове. Колокольчики-бубенчики ещё продолжали звенеть, и перебивая их, Ок Мун громко произнёс:
— Доброе утро, господин Чхве, госпожа Чонъ, это ваш домовладелец!
Звон смолк.
Вскоре из-за угла дома показалась одетая в серый ханбок женщина лет пятидесяти, прижимающая руки к животу.
Дойдя до ворот, она слегка поклонилась и заговорила:
— Доброго утра, господин Ок. Если вы по поводу аренды, то мы вчера заплатили, возможно, деньги не дошли пока…
— Госпожа Чонъ, вы знаете, что я по другому поводу.
Юнха услышала в его голосе первые признаки грядущей стужи. Чиён будто тоже что-то заметила: бросила на Ок Муна быстрый, но внимательный взгляд. Стажёр Ли, прячущийся за их спинами, только вздыхал — и вздохи были похожи на подавленные зевки.
По лицу госпожи Чонъ скользнула тень от качнувшейся ветви.
— Мы не шумим по ночам, — недовольно ответила госпожа Чонъ.
— Госпожа Чонъ, доброго утра вам! — затараторила Чиён, делая крошечный шажок вперёд — для нормального не было достаточно места. — Меня зовут Хан Чиён, я сотрудница районной администрации, а это мой коллега, стажёр Ли, — Чиён не сделала даже попытки указать на стажёра, она говорила без пауз и, как будто даже не моргая, смотрела госпоже Чонъ в глаза. — Жалоб поступило слишком много, ваши соседи говорят, что шум за пределами разрешённого даже для дня, так что мы должно провести измерения, если вы откажетесь, по закону мы должны вернуться с офицерами полиции, мы вас надолго не задержим, вы можете продолжать кут, а мы как раз замерим уровень его шума.