Сердце Ёксамдона
Шрифт:
— Но мне тоже хочется немного света в жизни!
Первый рыкнул, и второй отступил, вскинув примирительно руки:
— Ладно, ладно…
— Не вздумай! — процедил первый. — Не прощу.
И наконец ушёл.
— Ладно, — повторил вслух второй для себя. — Хотя… — Он улыбнулся, показывая мелкие зубы. — Хотя там одна соблазнительнее другой.
—
Чиён быстро прочла «протокол» и крохотный комментарий Юнха и сказала:
— Вроде просто, а так таинственно.
— Очень, —
Она видела, что стажёр Ли, которому явно не терпелось покинуть это место, в данную минуту к тому же изнывает от любопытства: что там, на этом листке? О чём столько болтовни?
Он старался встать так, чтобы прочесть «протокол» из-за плеча Чиён, но она, будто почувствовав, прижала планшет к себе. Стажёр Ли едва слышно, но разочарованно вздохнул.
— И они все такие, — добавила Юнха, поймав себя на мысли, что специально дразнит несчастного стажёра.
Она увидела, что из-за угла вывернул Ок Мун, ещё более раздражённый и хмурый, чем раньше.
— Начальник Ок возвращается, — сказала она, протягивая руку.
Чиён, не оглядываясь, отдала ей планшет, и вот тогда стажёр Ли улучил возможность бросить туда взгляд. Лицо его странно вытянулось, глаза расширились, он завертел головой от Чиён к Юнха, обиженно на них глядя.
Ок Мун перебежал дорогу:
— Нам пора в офис, помощница Чо, — сказал он, только ступив на тротуар.
— И нам пора, — поддержала его Чиён. — До встречи, господин Ок.
— До встречи, госпожа Хан, — вежливо ответил он.
Стажёр Ли, поклонился Ок Муну и Юнха и потрусил вслед за Чиён. Краем уха Юнха расслышала, как он начал жалобно спрашивать:
— Сонбэ, вы меня дразнили? Там же ничего…
— Идём скорее, — поторопил её Ок Мун, заглушив конец фразы стажёра. — Работы по горло.
«У меня — так точно, — вздохнула Юнха мысленно. — Кажется, стоит мне разобрать одну коробку, как в шкафах появляются ещё две новые».
Поздно вечером она обнаружила сообщение от начальника Кима: «Прости», — и больше ничего, даже точки.
Юнха смотрела на короткое слово, и оно казалось ей свернувшейся змеёй. Лучше бы Китхэ стал угрожать.
В «прости» было опасного больше, чем в угрозах.
Потому что на долю секунды сердце Юнха дрогнуло. Тот, кто просит прощения, хотя бы заслуживает, чтобы его выслушали.
Из-за сообщения она плохо спала ночью. Сон приходил и прерывался, она просыпалась рывком, и вместо грёз на неё опускались воспоминания.
Первым было то, как она выслушивала отповедь директора Кима по поводу не её ошибки, а в это время Китхэ молча стоял рядом. Он позволил ей принять его вину и заплатить за его промах. Настолько несправедливо, что у Юнха снова выступили слёзы на глазах и кулаки сжались сами собой. Она тихо плакала, погружаясь обратно в дрёму, и не запомнила мысль о том, что из-за поглотившего её моря бумаг, из-за странностей господина домовладельца, из-за её «расследования» она действительно забыла то унижение. Забыла даже, что её командировка была частью наказания, ведь
Потом ей то ли приснилось, то ли припомнилось и другое — одна обида тянула за собой следующую. Всплывало всё: от мелочей или не столь уж значительного, когда Китхэ выбирал что-то за неё — что ей съесть или идти ли сегодня на встречу одноклассников, до вещей, которые она не должна была прощать.
Это была не первая его ошибка, которую она покрывала. Предыдущие два раза не имели заметных последствий, просто вещи, которые случаются с любым сотрудником время от времени. Ведь ошибаются все, вопрос лишь в масштабе промаха.
Наверное, уже приближалось утро, когда сны-воспоминания изменились. Сквозь дрёму она слышала, как хлопнуло где-то окно, скрипнула ветка дерева, хотя по близости не было ни одного, звякнул бубенчик, кто-то пропел слова, и она вдруг оказалась в солнечном весеннем дне, под водопадом розовых лепестков, на аллее, в объятьях прижавшегося к её спине Китхэ. Его подбородок лежал на её плече, Юнха слышала дыхание Китхэ, и вокруг всё было таким же нежным и розовым, как и падающие лепестки. И на её сердце была та же нежность.
Воспоминания кружились и касались её, что-то смутное, что-то тёплое, непонятно, давно ли это было или недавно, наяву или во сне, потом она закашлялась отчего-то и проснулась.
Пахло дымом.
Юнха вскочила, спросонья, с бьющимся сердцем, огляделась испуганно: запах гари висел в мансарде. Она бросилась к окну и распахнула его.
Потом — принялась искать, что горит, и с первой же попытки угадала: рисоварка, давно обещавшая отправиться на тот свет, это сделала. Стоило выключать её из розетки, но Юнха всё время забывала. Хорошо хоть, спала в эту ночь некрепко, а то могла и вовсе не проснуться.
Она сидела у окна, втягивала утренний воздух и наблюдала, как светлеет небо. Гарь постепенно уходила, с ней очищались и мысли Юнха.
Она вспомнила, что ей снилось. Что-то было настоящими воспоминаниями, что-то грёзами, но щемящая грусть, нахлынувшая на неё, оказалась реальной. У Юнха были все основания злиться, и их отношения с Китхэ не назовёшь гладкими, но если что-то можно исправить… не стоит ли тогда дать им последний шанс?
Они вместе почти восемь лет, с её второго курса. Совсем недавно Юнха считала, что рано или поздно они поженятся, они оба всегда говорили об этом, как о факте. Который уже свершился где-то в будущем.
Было всего полседьмого утра, но Юнха, поколебавшись, написала Китхэ ответ. Она не ждала, что он прочтёт сообщение в это время, но он, очевидно, не спал.
Сообщений от него пришло сразу три: она почти ощутила через экран радость и облегчение, которые он испытал.
Сообщения продолжали приходить весь день, по одному-два-три, смартфон то и дело вибрировал, и наконец господин домовладелец, почему-то просидевший в офисе всё время до обеда, раздражённо заметил:
— Не стоит ли хотя бы поставить бесшумный режим, помощница Чо?