Сердце Ёксамдона
Шрифт:
И маме он так и не понравился.
Потом наступил вечер, когда она наконец покинула больницу, и выйдя наружу, глядя на прояснившееся, налитое красным небо, подумала: прошла без малого неделя.
День грозы был четвергом, сегодня вторник, и он почти истёк.
Три дня до возвращения в «Азем Тауэр», мелькнула у Юнха мысль. Стоило переступить порог стационара и выйти на улицу, и отложенная жизнь начала возвращаться. Никуда не делись ни подозрения Санъмина, ни странности работы в «Чонъчжин», ни множество обычных вещей и
И ещё на смартфоне было полученное два дня назад сообщение от старшего кузена: пока сам дядя всё же чтил память почившей сестры, его дети думали практично. О тех делах, что ещё были между ними и Юнха.
Завтра я поеду туда, решила она. Смысла откладывать нет.
В Йонъсандонъе, на нешироких, закрученных улицах — сплошь спуски и подъёмы, где прошли четыре года её отрочества, Юнха, к собственному удивлению, оказалась буквально с группой поддержки.
Юнха ещё рассчитывала, что Чиён приедет сюда с ней, но не думала, что и Санъмин сможет ещё раз отпроситься с работы, пусть и на несколько часов.
Тем более она не ждала, что увидит здесь начальника Ока, который буквально на этот визит напросился. Юнха написала ему, что у неё осталось ещё одно, последнее дело, связанное с родственниками, и ей нужно пропустить ещё один рабочий день, и после Ок Мун перезвонил и как-то легко вытянул из неё все подробности — от сути дела до адреса и времени.
Дожди перестали лить прошлой ночью, весь день выдался солнечным, и хоть начинался уже вечер, жара всё не убывала. Юнха выбралась из такси и почувствовала, что душный воздух здесь пахнет невыносимо знакомо: та же пыль, тот же запах чего-то подгнивающего, что всегда висел над этими улицами в конце лета, когда реже шли дожди. Юнха никогда так и не узнала, откуда именно он исходит. Казалось — отовсюду.
Чиён приехала вместе с ней.
— Кажется, я тут никогда не была раньше… Нет, точно не была, — заметила она, оглядываясь. — Странный запах.
— Ты тоже чувствуешь? — отозвалась Юнха. — В детстве мне никто не верил, что я всё время его ощущаю. Иногда даже зимой, но летом особенно. Считали, я просто придираюсь. Что всё придумала.
— Нет, что-то гниёт, — ответила Чиён рассеянно, а потом радостно показала вперёд:
— А, вот и Ким Санъмин и твой демонический домовладелец!
— Мы же решили, что не демонический.
— А против «твой» ты не возразила, значит?
— О, духи… — ответила Юнха, хотя её это чуть-чуть рассмешило. Она знала, Хан Чиён просто пытается немного поднять ей настроение.
Ким Санъмин и Ок Мун держались друг от друга в нескольких шагах, хотя оба попытались спрятаться в тень одного и того же небольшого дома. Вряд ли они приехали вместе… Юнха вдруг поймала себя на мысли, что не представляет Ок Муна в общественном транспорте. Не то чтобы начальник Ок был выше этого, но… ему вообще нужен транспорт?
—
— Как ты? — почти одновременно спросил Санъмин. Его взгляд был таким же грустным, как, должно быть, и её собственный.
Ким Санъмин плохо знал её родственников — и знал о них только плохое. За несколько раз, что они встречались, дядя, тётя и кузены Юнха не сделали и не сказали ничего, что могло бы его к ним расположить.
— Гм… — Юнха посмотрела на них по очереди. — Дом вот тот, серый, из крупных камней, на третьем уровне… Чуть лучше, чем вчера.
— Хорошо, — ответил Ок Мун, неясно на что из сказанного. — Идём.
Чиён он кивнул, а Санъмина будто не замечал.
Ок Мун первым ступил на лестницу и вообще шёл впереди, как будто это его ждали в сером доме на третьем уровне, а не Юнха. Он был не раздражённым сегодня, а мрачным — и если подумать, только таким Юнха и видела его в последние дни.
Тут вдруг всплыло, что он говорил о своей матери, и Юнха едва не споткнулась: наверное, он вспомнил, как сам пережил такую же потерю!
Будто почувствовал её мысли, Ок Мун на миг замер, но потом снова принялся подниматься, вбивая подошвы кроссовок в ступени.
Здесь, на склоне холма, лестниц было не меньше, чем улиц, и дома выстраивались в два-три-четыре ступенчатых ряда. Дом, в котором жила семья дяди (один из кузенов съехал, другой привёл жену в дом родителей), стоял на последнем уровне, окна с другой стороны выходили уже на шоссе, за которым раскинулся парк Намсан.
Видимо, их заметили, потому что дверь дома открылась раньше, чем Ок Мун успел постучать, а остальные — дойти до неё.
— Юнха, — в дверях стояла жена старшего кузена. Беременная вторым ребёнком, она выглядела усталой и замотанной, и Юнха не сомневалась: даже сейчас, на седьмом или восьмом месяце, она занимается домашними делами не меньше, а может, и больше, чем раньше.
В конце концов, тётя не молодеет, и силы у неё только убавляются. А за домом кто-то должен следить.
Юнха прекрасно знала эту аргументацию: она слышала ровно то же самое четырнадцать лет назад, оказавшись здесь. Тётя тогда была сильно моложе, но силы у неё закончились тут же, стоило Юнха переступить порог.
Но и тётю Юнха не могла осуждать, в конце концов, и с той поступили ровно так же, лет за двадцать до того.
— Прими мои соболезнования… Господин Ким Санъмин, — невестка Юнха рассматривала тех, кто пришёл, — и Хан Чиён, здравствуйте. А вы…
— Я начальник помощницы Чо, — вежливо поклонился Ок Мун. — Я здесь, потому что отвечаю за неё.
Невестка как будто поперхнулась, но лишь поздоровалась и назвала своё имя.
— Проходите, — пригласила она. — В… гостиную.
В «большую комнату», мысленно поправила Юнха. Так это здесь называют.