Серебряный меридиан
Шрифт:
МФ: Наконец-то, Ви! Давно пора! Когда?
ХМ: В сентябре. Ты встретишь меня?
МФ: Я тебя сам привезу, если рейсы отменят.
ХМ: Спасибо. Ты — настоящий друг. Я тебя люблю.
МФ: Скажи еще раз, что это ты. Пришли хоть фотку, что ли…
Через пять минут его скайп свистнул. Пришли две только что сде-
ланные на мобильном телефоне фотографии. На одной он увидел
свою подругу детства, а на другой — экран ее монитора с разговором, который они вели,
На северо-западе Лондона, в зеленом и тихом краю Эджвер-
бери-парка, на конечной станции «Стэнмор» линии Джубили
встретились эти трое: Форд Аттенборо, Мартин Финли и Виола
Кальбфелль.
Редкий случай — двое мальчиков и девочка, ровесники, жив-
шие во встроенных друг в друга полукружиях улиц Хэрроус
Мид, Фрэнклин Гарденс и Эджвербери Лейн на самой границе
парка, дружили так, что порой их можно было принять за детей
из одной семьи. Они росли вместе с шести до шестнадцати лет.
Их свел парк. Дом родителей Форда выходил садом в парк так, что деревья оттуда нависали кронами над их газоном. Природу, себя и людей дети узнавали на этих просторах и в рощах Страт-
чвуда. Их родители устраивали там пикники, и дети сдружи-
лись. В те годы — в начале восьмидесятых — сложилось так, что
в их районе, похожем на раскрытый веер, где соседи хорошо
знали друг друга, ровесниками оказались только Форд, Мартин
и Виола. Другие дети или еще сидели в колясках, или уже закан-
чивали школу. Веселая тройка пропадала в парке со своими
велосипедами, ежедневно придумывая новые истории с про-
должением, в которые они играли с перерывами только на сон
и еду. Кем только они не были: путешественниками и старате-
45
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
лями, моряками и шпионами. Особенно их увлекали про-
граммы о дикой природе БВК. Мальчики долго не обращали
внимания на то, что Виола чем-то отличалась от них. Дразнить
их обоих из-за дружбы с девчонкой было некому, к тому же она
умела все, что умели они. Даже внешне она долго не выделялась
рядом с ними. Волосы средней длины волнистым венчиком об-
рамляли ее голову. Платья она не носила. Всегда была в джинсах
или брюках, футболках, рубашках и куртках. Ловкости, вынос-
ливости и гибкости ей было не занимать. Лет в тринадцать
Мартин научил ее играть на гитаре, и они часами предавались
этому занятию, устраивая концерты во дворе. Вообще рожде-
ственские, пасхальные и приуроченные к семейным праздни-
кам концерты и домашние спектакли — идея Виолы — были
событиями для их родителей и знакомых на протяжении всего
их детства. Афиши готовились заранее. Рисовали педантичный
аккуратный Форд и брызжущая фантазией Виола. За музыку
и освещение отвечал Мартин. За напитки и еду — мамы. За до-
ставку продуктов — отцы. В саду Мартина стояла беседка. Ее
превратили в летний театр. Безудержная энергия трио много
лет вливалась в игры, спорт, представления и нескончаемый
обмен всякого рода придумками.
Их родители тогда делали карьеры, вкладывая все силы в на-
стоящее, а средства — в будущее. Они понимали, что жизнь на
окраине, как бы полезна для здоровья она не была, когда-нибудь
закончится. Все стремились гораздо дальше или, точнее говоря, ближе к центральным районам города, к возможностям, на кото-
рые надеялись, занимаясь своим делом добросовестно и почти без
отдыха. Их дети должны были учиться в хороших школах, а затем
— в солидных университетах. Они мечтали о домах в районах, где
живут самые состоятельные представители их старательного
среднего класса. Словом, они стремились «наверх».
Отец Виолы, Геральд Кальбфелль, был швейцарцем. Он работал
в области приборных технологий для медицины и сотрудничал
с британцами с начала своей карьеры. Когда ему было уже за три-
дцать, он женился на Эмили Соул, работавшей тогда в корпора-
ции, с которой Геральд заключил долгосрочный контракт.
Фамилия Кальбфелль, довольно распространенная в Централь-
ной Европе, непривычна для британского уха. Виола уставала
46
ЧАСТЬ I. ГЛАВА IV
в детстве и юности поправлять всех, кто ошибался, произнося ее, и бороться с теми, кто смеялся над ней или нарочно коверкал.
Родители Мартина были врачами. Отец Форда — юристом в фи-
нансовой компании.
В планах семей были переезды, но они любили и эту краснокир-
пичную окраину, окруженную деревьями и лугами. Такие районы
из красного кирпича появились в начале ХХ века, на границе Вик-
торианской и Эдвардианской эпох. Тогда индустриальная, про-
мышленная и технически оснащенная Британия покрылась, словно признаками юности, алеющей неоготикой — жилыми рай-
онами, фабриками и электростанциями, вокзалами, музеями, те-
леграфами и университетами, облицованными терракотой.
Страна обрела тогда цвета, ставшие такими же ее приметами, как