Серебряный меридиан
Шрифт:
и солнечными очками в холле, он поднялся наверх. На отдых
осталось два часа. После душа он растянулся на кровати по диа-
гонали лицом вниз и провалился в сон.
Маршрут его поездки проходил по Бирмингему, Дадли, Тел-
форду, Шрусбери, Честеру, Брэдфорду, Лидсу и Йорку. Театры, в которых он бывал и вел переговоры, находились как в самих этих
городах, так и в городках между ними, чьи названия есть на карте, но становятся известными гостю только во время
Джим отбирал камерные спектакли, в которых было занято не
более пяти актеров. Фестиваль «Метаморфозы» проводился еже-
32
ЧАСТЬ I. ГЛАВА III
годно в Норфолке в усадебном театре поместья Эджерли-Холл
в августе, в самый разгар отпусков. Заявок было много, поэтому
приходилось совершать как минимум четыре поездки в год. Он
объехал добрую половину страны. Сам за рулем.
Жизнь в дороге. И дома. «Два друга, две любви владеют
мной…»*. В нем уживались любовь к дому и к путешествиям. Он
сожалел, что время бродячих артистов ушло. Это была бы его
компания. В последнее время в дороге его «сопровождали» со-
временные ваганты — музыкальные группы «Мамфорд энд Санс»
и «Флит Фоксес». Дороги и работа в театре закалили его — дви-
жение и общение делают путешественника человеком выносли-
вым и гибким.
Будильник напомнил о себе любимой мелодией. Перед тем, как
выйти из дома, торопливо допивая чай, Джим просмотрел почту.
Оставив счета на консоли у двери, он взял с собой письмо литера-
турного общества «Книжник». Взглянув в зеркало, он подмигнул
себе, пригладил волосы, вставил наушники, нашел нужную музыку
и вышел на улицу. В другой день он минут за сорок дошел бы пеш-
ком от своего дома на Эджертон-Кресент до образовательного
центра, но сегодня доехал на метро и через пятнадцать минут
вошел в дом №12 на Чэринг-Кросс-роуд.
Джеймс Томас Эндрю Эджерли, обладая по рождению положе-
нием, которое гарантировало ему прием везде, где он хотел по-
бывать, подчеркнутое уважение, когда другие вряд ли могли на
него рассчитывать, и средствами, которые обеспечивали ему до-
стойную жизнь, не афишировал свои привилегии. Впрочем, ему
о них напоминали, особенно в школе и в университете, заказы-
вая еду и книги за его счет, занимая по дружбе без возврата, при-
манивая от его имени девушек к общей компании, а попадая
в переплет, взывали к нему о помощи. Джим вовремя научился раз-
личать, когда помощь была нужна и возможна, а когда следовало
опустить забрало. В компании с ним было легко, в разговоре —
просто, в споре — интересно, в авантюре — смешно и нестрашно, в неприятностях — спокойно, в испытаниях — надежно. Склон-
ный к уединенной работе в тишине и молчании в то же время
* Шекспир У. Сонет 144 (пер. С. Маршака).
33
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
любил веселье и людей. На нем спотыкались те, кто привык ран-
жировать людей по статусу, моде, в тонах популярной психоло-
гии или актуальной прессы. Путешественник и затворник Джим
Эджерли жил одновременно как тот и другой — то заметно и от-
крыто, то безмолвно, замкнуто и недоступно. Литература и при-
рода были его неизменной любовью. Литература привела его
в театр, а жизнь постоянно возвращала в родовое поместье под
бескрайним норфолкским небом. Он окончил Кембридж — фа-
культет английского языка, затем поступил в Лондонскую ака-
демию музыки и драматического искусства на режиссерский
курс. По складу характера, вкусам, представлениям о жизни он
опережал своих сверстников лет на десять и легко находил
общий язык с людьми старшего возраста. Высокий рост и краси-
вый тембр низкого голоса делали его заметным в любом окру-
жении. Тонкий и сильный, с длинными руками и ногами, он
обладал природной гибкостью и не стал заложником спортзала, ему хватало нагрузок в поездках и путешествиях и при любой
возможности — в заплывах на открытой воде. Высокие скулы, широкие брови и крупный нос придавали этому энергичному
лицу выражение решимости, светлые странные кошачьи глаза, казалось, видят больше, чем глаза других людей. Аккуратно под-
стриженные каштановые волнистые волосы, темные брови
и ресницы смягчали его внешность. Скульптурные черты он уна-
следовал от отца, а мягкие и обаятельные — от матери. И, если
один поэт сказал о другом, что тот похож одновременно на араба
и на его коня, то о Джиме можно было сказать, что он одновре-
менно похож на гепарда и на охотника за ним. О том, что он
может нравиться, Джим стал догадываться довольно поздно.
Природа создала его типичным андерсоновским «гадким утен-
ком». Взрослея и поглядывая в зеркало, он многое хотел в себе
изменить и страдал, что не производит впечатления на девчо-
нок, а позже и на девушек. Но жизнь была интересна и увлека-
тельна, по поводу своей внешности он огорчался недолго, просто забыл о ней. Результатом стала его притягательная спо-