Серебряный меридиан
Шрифт:
квартета образовался безлюдный полуостров.
Друзья Джима — Линда и Форд Аттенборо, Мартин Финли и Энн
Ховард, его издатель Энтони Скарборо и редактор Джулия
Майерс —уже были здесь. Джим кивнул, улыбнувшись, и быстро
подошел к ним. Он был рад, что не ему пришлось их ждать. Обста-
новка приемов, необходимость непринужденно общаться и пер-
вым вступать в разговор с малознакомыми людьми смущала его
больше, чем можно было предположить, принимая
его профессию и стиль жизни. Умение и стремление быть на виду
и среди людей причудливо сочетались в нем с крайней степенью
сдержанности и стеснительностью.
— Мы думали, ты придешь раньше, — заметил Энтони, всегда го-
товый придраться к чему-нибудь.
— Я из театра, — сказал Джим. — Вы давно здесь?
— Нет, — ответила Джулия. — Волнуешься?
Джим вздохнул.
— Немного.
Джулия подмигнула ему, и они с Энтони отошли за напитками.
— Джим, послушай.
Форд Аттенборо — барристер* — тонкий, узкий, чуть выше
Джима, с мягкими волосами всех оттенков янтаря, смотрел на мир
и людей с почти отеческим пониманием и меланхолической
печалью.
— Это правда, что ты собираешься выступать девятнадцатого
октября? — тихо спросил он.
— Уже дошли слухи?
— Я прочел на сайте Конгресса.
— Там сказано, что я там буду, а не о том, что буду выступать.
Кто-то в Вестминстере с тобой поделился?
— Ты не думаешь, что эта «акция» может испортить настроение
не только тем, кто, возможно, этого заслуживает, но и твоим ро-
дителям, например?
— Форд, я…
— Это, разумеется, твое дело, но подумай все же о последствиях.
— Спасибо. Я подумаю.
* Барристер— высшее звание адвоката в Англии (прим. автора).
20
ЧАСТЬ I. ГЛАВА II
На девятнадцатое октября были назначены общественные вы-
ступления, митинги и съезд Конгресса профсоюзов в Центральном
зале Вестминстерского дворца против намерений правительства
сократить дотации на искусство, в результате чего многим неболь-
шим провинциальным библиотекам, музеям, галереям, театрам
и культурным центрам по всей стране придется прекратить свое
существование.
— Джим прав, — воскликнула Линда. — Пора брать дело в свои
руки. Правильно?
— Правильно, — согласился Джим, — свой театр я защитить могу.
Он — в столице и у меня есть средства. В провинции их нет.
Он отвлекся, посмотрев на входящих, и Линда проследила за
его взглядом.
— О! — воскликнула она так звонко, что все обернулись, и напра-
вилась к входу.
В том, что касалось умения привлечь внимание к себе, Линда
была мастерица.
— Джим, смотри, — Энн Ховард, подруга Мартина, развернула
отпечатанное на плотной бумаге приглашение. — Я заметила это
и над входом. На гербе Печатников. Феникс и Голубь! Как у тебя
в романе!
— Птицы одного полета. Только не у меня. У Шекспира*.
— Что, совпадение? — Энн подняла на него глаза.
— И не одно. Их сегодня много, — он широко улыбнулся, хотя
минутой раньше ощутил под ложечкой сильную дрожь и никак не
мог с нею справиться.
— Ты победишь!
— Вряд ли.
— Я тоже сомневаюсь. Точнее сказать, я уверен, что единствен-
ная книга, заслуживающая премию, сегодня останется без нее, —
согласился Форд.
— Оптимистично! — усмехнулся Мартин. — Но, ты-то, Джим, что
за пораженческие настроения?
— Как сказать, — Джим пожал плечами. — Наградить — значит по-
ощрить. Проще поощрить сюжет, не такой...
— Дерзкий? — подсказал Форд.
* Поэма У. Шекспира «Феникс и Голубь».
21
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
— Наглый, — поправил Мартин.
— Что-то в этом роде, — кивнул Джим и снова оглянулся.
— Ты сказала, что сегодня работаешь! — Линда подошла к Фрее, оглядывающей платановый двор.
Фрея, в брючном костюме черничного цвета и синем топе, дер-
жала в одной руке кожаный портфель, на другой был перекинут
плащ цвета густого кобальта. «Я вишу на пере у Творца крупной
каплей лилового лоска»*.
— Это и есть работа. Привет! — А ты что здесь делаешь? Вы же
собирались к Маффину.
— Мы и собираемся. После того, как всё всем вручат. Я тебе об
этом и говорила, между прочим.
«У Маффина» — название паба с верандой вдоль фасада, выхо-
дящего на южный берег реки. Мартин Финли, получивший в уни-
верситете прозвище Маффин, арендовал, а затем и выкупил паб, никого не удивив своей отчаянной решимостью вложить солид-
ные средства в дело, о котором мечтал чуть ли ни с детства.
«Представляешь, как с веранды будет смотреться регата?» Это
зрелище, безусловно, стоило затрат. Блистательно завершив
карьеру пятиборца, он вложил деньги в мечту — спортивный паб
на Темзе. Буйный темперамент, смешливость и шалопайство
были румяной корочкой его глубокой и сильной натуры. Ясное, трезвое и прагматичное отношение к делам житейским в соче-