Серебряный меридиан
Шрифт:
в город. Это были месяцы настоящего счастья. Уилл играл в пьесах
и сам много писал. Дома от этого занятия его отвлекало все. Жизнь
для него стала игрой, игра — настоящей жизнью.
Вот, обрела душа моя простор;
Не надо рваться ей к дверям и окнам.
Такой во мне палящий летний зной…*.
При переездах часто приходилось останавливаться на ночлег
под открытым небом.
Уильям
соты, столько чудес в природе было вокруг. Однажды утром он, под-
перев щеку ладонью, сидел на ступенях повозки. Не отрываясь, он
смотрел на ели, орешник, березы и капли дождя на их фоне.
— Любуешься? — окликнула его Виола с порожка соседнего фургона.
— Запоминаю, — ответил он.
— Я тоже.
Она смотрела на небо и думала о силах природы, непрерывно ме-
няющих сцены. Вечно. Ни одна не повторилась со дня творения.
Бывает иногда,
Что облако вдруг примет вид дракона,
Что пар сгустившийся напоминает
Медведя, льва иль крепостную стену,
Нависшую скалу иль горный кряж,
Иль синеватый мыс, поросший лесом…
Перед тобою— конь, и вдруг мгновенно
Он в облаках теряет очертанья
И, как вода в воде, неразличим...**.
Мысли в голове улеглись, но душа не успокоилась. Это беспокой-
ство было для нее давно знакомой ревностью к щедротам Творе-
* Шекспир У. Король Иоанн (пер. Н. Рыковой).
** Шекспир У. Антоний и Клеопатра (пер. М. Донского).
206
ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI
ния. Если бы она могла, если бы она только могла найти слова
и описать все это. Но людям это не под силу. Творец создал мир
таким многоликим. Жажду всему дать имя и заключить, как в со-
кровищницу, в слова — чтобы ничто не исчезало, не уходило стре-
мительно в прошлое — утолить невозможно. Нельзя «превзойти
природу, подражая ей в совершенстве»*.
— Вы что задумались, друзья мои? — Роберт Уилсон стоял перед
ними и, растирая руки, смотрел на обоих.
— Привет!
— Доброе утро, синьор! Доброе утро, прекрасная синьора!
— Боб, да ты, похоже, читаешь мысли, — Уилл спустился со сту-
пенек и ворошил угли в кострище. — Я тут думал об Италии, и ты, видно, тоже?
— Я читаю мысли. Это всем известно. О чем, позволь
— Ты не поверишь — о новой пьесе.
— О трагедии, тяжких убийствах и муках совести или о сказке
счастливой любви?
— О трагедии тяжких убийств и муках в легенде о несчастной
любви, — отозвалась Виола.
Уилл обернулся.
— Спасибо, Боб, ты только что подбросил в топку хворост для
новой пьесы.
— Синьора, — Роберт надел рубашку и подошел к Виоле. –— Меня
давно сразил ваш острый ум. Сжальтесь же, доверьте мне ваше сердце.
— Уж лучше в монастырь.
— Нет, ясноглазая. Из такого блистательного дурака, как я, вышел бы самый благоразумный муж на свете. И знаешь, почему?
Только тот супруг глуп, который считает себя безупречным.
— Это отчего же?
— Оттого, что супруге всегда виднее, в чем он грешен.
— Неужели ты не веришь в безупречность, Боб?
— Я не верю в безупречность мужей.
Она подумала о Ричарде. Вот кто безупречен. Женившись, он
будет великодушен и снисходителен ко всем изъянам своей су-
* Шекспир У. Зимняя сказка (пер. Т. Щепкиной-Куперник).
207
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
пруги. Таким он был с ними, когда терпеливо сносил их лень
и нерадивость. Вдруг раздался гром. Не с неба, это был барабан.
Ричард Тарлтон проснулся и будил лагерь. Пора было отправ-
ляться в путь.
Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигрима,
И, не смыкая утомленных глаз,
Я вижу тьму, что и слепому зрима.
……………………………………………
Мне от любви покоя не найти.
И днем и ночью — я всегда в пути*.
«Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать
того, которого любит душа моя»**.
* Шекспир У. Сонет 27 (пер. С. Маршака).
** Песнь песней (3:2).
208
ЧАСТЬ II. ГЛАВА VII
Глава VII
О, как я лгал когда-то, говоря:
«Моя любовь не может быть сильнее».
Не знал я, полным пламенем горя,
Что я любить еще нежней умею*.