Северный гамбит
Шрифт:
— Логично. Но вы сказали, первая причина. А вторая?
— Взгляните на карту: U-516 была потоплена юго-западнее Фритауна, вот здесь, двенадцатого апреля. Затем через трое суток у побережья Бельгийского Конго был потоплен «Бирмингем», о чем также после отчиталась U-181, выйдя в эфир, радиограмма расшифрована. Пока всё правильно, ведь Лют шел в Индийский океан? Тогда отчего он вдруг пошел назад, если «Кэрролл», согласно его же донесению, был якобы торпедирован у Фритауна девятнадцатого апреля? А атака на «Айову» произошла двадцать восьмого апреля, уже севернее Канарских островов! То есть Лют, по официальной версии, передал своих раненых на другую лодку, идущую домой, то есть явно не собирался возвращаться сам — и вдруг изменил свое решение, причем не уведомив об этом штаб? Зато это очень хорошо согласуется со скоростью русского транспорта, если U-181 действительно была его эскортом. И объясняет, зачем надо было топить U-516, следующую тем же курсом — если ее экипаж не был вовлечен в заговор.
— А чем «Айова» помешала?
— Полагаю, Лют, даже имея обязательства перед Свободной Германией и русскими, не мог удержаться, видя в прицеле американский линкор. Все-таки королевская дичь для любого подводника. Но продолжу. Как показал перехват немецких радиограмм, в это же время и примерно в том районе пропала без вести U-198, вышедшая из Лориана — причем никто из наших не докладывал о победе. Тут возможен вариант: или эта лодка также попала под торпеды Люта, или, что вероятнее, была послана заговорщиками к нему на усиление.
— Отчего же вероятнее? И зачем в таком случае им пропадать из эфира?
— Взгляните на карту. Все-таки расстояние до места атаки на «Айову» великовато для обычной скорости субмарины «тип IX». И лодке, идущей в Индийский океан, трудно было бы объяснить штабу свои радиограммы из Северной Атлантики. Наконец, дальнейшие события показывают, что «пастухов» у русского транспорта было как минимум двое.
— Я весь внимание, Бэзил. Какие события?
— Во-первых, передача золота. Если из материалов следствия, это произошло у побережья Испании где-то в конце апреля. Считая, что скорость субмарины лишь немного больше скорости транспорта, вряд ли можно предположить, что «Краснодон» оставался без опеки долгое время, да и просто подлодка не сумела бы его догнать, ведь это уже зона активного действия нашей противолодочной авиации, и уже нельзя весь день идти по поверхности полным ходом. Значит, субмарин уже было две, что как раз объясняет, зачем потребовалась еще и U-198. Второй случай произошел гораздо севернее: когда крейсеру «Мауритис» было приказано досмотреть этот «Краснодон» — чистая формальность, для перестраховки, если уж случилось такое. Русский транспорт был обнаружен с патрульного самолета, однако крейсер не сумел его найти, хотя тщательно обследовал весь район, из которого этот «Краснодон» никак выйти не мог — к сожалению, погода в этот сезон такая, что авиацию можно использовать лишь эпизодически.
— Могли и пропустить, при плохой видимости.
— Уинстон, флот провел расследование, поскольку этот случай вызвал некоторое недоумение. И обнаружилась любопытная вещь: при моделировании оказалось, что транспорт, находясь в том же районе, действительно мог избежать встречи, но лишь при условии, что его курс и скорость корректировал кто-то, видевший наш крейсер. На «Мауритисе» несколько раз принимали кодированные радиограммы, причем передатчик был где-то близко.
— А почему не атаковали, как «Айову»?
— Как утверждают моряки, субмарине не так просто выйти на позицию атаки, если цель достаточно быстроходна и часто меняет курс. А «Мауритис» шел в том районе именно так — и «пастухи» не могли прицелиться, но вполне успевали отлеживать его движение и передавать своему подопечному. Причем опять же по утверждению экспертов, «пастухов» было как минимум два — или один, но с подводной скоростью эсминца. Однако в последнем случае, если даже предположить такое, «Мауритис» был бы обречен.
— Что ж, в логике не откажешь. И это всё?
— Нет. Как бы вы после поступили на месте русских — спрятали бы всех участников подальше? Так вот, «Краснодон», как следует из доклада нашей миссии в России, сейчас следует во Владивосток вдоль северного русского побережья — и если я прав, то дойдет туда очень нескоро или вообще погибнет в Арктике по пути. И русские категорически молчат о переходе к ним одной или двух немецких субмарин с экипажами, хотя это было бы великолепным пропагандистским материалом. Вот только уран уже три месяца как у них в работе, и что они с ним делают, было бы интересно знать.
— То есть вы хотите сказать, у русских есть своя урановая программа? О которой не знаем ни мы, ни американцы? Причем сырье для нее они добыли очень грязным методом, поступив с союзниками, по сути, как с врагом? Что ж, если это окажется правдой… Вот только какие доказательства мы можем предъявить? Не мне, а янки?
— Уинстон, тут уж вы простите, я все-таки не директор СИС или УСО. Но я думаю, если искать не вслепую, а примерно зная направление, что-нибудь да найдем. И напрашивающийся ход — вытянуть сюда эту русскую, чтобы побеседовать с ней уже основательно. Отчего бы, в духе водевиля, не соединить двух влюбленных… как там этого, с «Кассиопеи» — Андре Бенетов? Если уж судьба подкинула такой ход, сведя нашу героиню с русским же эмигрантом. Подозреваю, что будь на его месте истинный британец, он пропустил бы всё мимо ушей, если вообще разобрал бы, о чем речь!
— А это не может быть подставой? Хотя с какой целью?..
— Да, выглядит несколько натянуто. Но ведь не будут же русские подставлять себе во вред?
— Что ж, Бэзил, разыграем оперетту. Соединим узами… Да, придется, не в мешке же эту русскую вывозить, а как законную жену британского подданного — кто будет против? Соединим подобное с подобным — беглеца без отечества с портовой шлюхой! Ну, а об остальных шагах будем думать.
— Рад, что был вам полезен, Уинстон.
— Вы еще можете быть мне полезны, Бэзил! Вот только не надо скромничать, что вы «частное лицо, отставной пехотный капитан». Если помните, Майкрофт Холмс, брат незабвенного Шерлока, тоже не имел официального поста. Ваш свежий взгляд сверху на всю картину в целом далек от ведомственных дрязг и может открыть то, что ускользнет от взора профессионалов, ползающих с лупой.
— Но, Уинстон, я не могу владеть материалом…
— Вы будете им владеть, черт побери! Я распоряжусь… нет, я сам, лично буду отдавать вам всё, что соберут и СИС, и УСО, и любые другие наши службы. Естественно, вам придется смириться с необходимыми мерами предосторожности — как предоставление вам негласной круглосуточной охраны. Мне же нужно получить от вас ответ на два вопроса. Первый: что такое «очень большая русская субмарина»? Подозрительна сама близость места действия, всё тот же Молотовск — это может быть как-то взаимосвязано? Ну и всё вообще по этому объекту и фигурантам дела, которое так блистательно провалило УСО.
— Хм, ну, буду думать. А второй?
— А вот тут даже не знаю, как сформулировать, Бэзил. Эти русские успехи, всё выглядит вполне в рамках естественного, но меня не оставляет ощущение какой-то неправильности… Хотя, может, я ошибаюсь. Ведь политическая ситуация сейчас такова, что Британии нужна или громкая победа, или возможность как-то придержать соперника за воротник.
— Ну, дорогой Уинстон, мы-то люди здравомыслящие? Это, конечно, была бы бомба — открыть, что русские используют для своей победы потусторонние силы, во что, кажется, уже поверили джерри. Вот только боюсь, что наша британская публика будет гораздо более скептична.