Северный гамбит
Шрифт:
В общем, раскололи мы этого до донышка. Всё было, как я предполагал, послали их сюда, чтобы оседлать путь на Бейс-фиорд на всякий случай, из Нарвика доставили на катере, который до утра вроде должен еще в поселке остаться. Нет, солдат на борту больше не было, да и не влезет на «раумбот» даже взвод полного состава. Гарнизона и комендатуры в поселке нет, только местные полицейские.
— Вы обещаете мне жизнь, герр офицер? Я последний сын в семье, мой старший брат погиб в прошлом году под Печенгой, он был горным егерем, героем Нарвика и Крита, я пошел в строй, потому что хотел быть похожим на него. Если погибну и я, мои родители этого не переживут. А среди моих предков кто-то в прошлом веке служил и вашему царю!
Тьфу ты! И ведь даже ножом тебя не тыкали для стимула, и больно не делали, ну почти. Вот история будет, если тот горный егерь, которого я у Лаксэльва допрашивал и убил после — это его брательник! А черт его знает, не помню уже фамилии — да и какая разница, тот фриц или этот? Чем больше вас сдохнет, тем легче нам — это после ГДР будем строить, с теми, кто уцелеет!
Спать хочется. Завидую Леонардо, который, по легенде, спал каждые четыре часа по пятнадцать минут, и ему хватало! А у нас всё дело еще впереди — и похоже, отдохнуть не удастся. Вот-вот наши подойдут — и вперед на Бейс-фиорд! Слышали там выстрелы или нет? Плохо, если катер уйдет. Как там говорил Ходжа Насреддин, «если кто-то будет утверждать, что ходить пешком лучше, чем ездить верхом, не верь этому человеку!» Ну никакого удовольствия нет плыть в холодной воде несколько километров! И если удастся проделать хоть часть пути в тепле… а отчего часть? Откуда немцы в Нарвике будут знать, когда их катер возвращается, кто на борту? Один раз у Хебуктена нам это уже удалось. Вот не верю, что стоя у причала в рыбацкой деревне, весь экипаж будет бдить по уставу! Найдется в деревне кабак, и женщины, на всё согласные. Подойдем мы туда уже в темноте, и ПНВ у нас есть, и пока еще работают, ну, в общем, шанс неплохой.
Так что фриц пока пусть живет. По единственному соображению, чтобы по рации ответил, если придет вызов: «Всё в порядке. Была стычка с русским разведдозором, но после перестрелки русские отошли», — это если слышали и спросят про стрельбу. А была бы рация разбита — лежать бы этому недоучившемуся студенту под камнями с прочими фрицевскими тушками.
Поселок, при ближайшем рассмотрении, метров с пятисот, здорово напоминал локацию из компигры (увлекался я «Морровиндом» когда-то). Не хватало только себя бессмертным героем вообразить — зелье принял, и снова как новый — но ведь действительно, до чего похоже! И причал, сбитый из досок — а вот и катер, стандартный «раумбот». Судя по вооружению, более поздний, чем мы брали тогда — а значит, экипаж на нем человек тридцать пять — сорок? Вижу вахтенного, болтается по причалу, и на палубе кто-то мелькает. И еще несколько парусных и мотоботов рядом — если бы катера не было, я бы всё равно какую-нибудь посудину позаимствовал, так заранее задумано было. Война войной, но ведь местное население должно что-то кушать, да и фрицам рыбка нужна — так что рыбаки по-всякому на лов выходят. А Бейс-фиорд (залив, не поселок) — это не слишком длинный аппендикс, завершающийся тупиком, много тут не наловишь, так что плыть за рыбой надо мимо того места, которое нам нужно. Но катер конечно, лучший вариант!
Обговариваем действия с командиром роты. Вон тот дом, похоже, и есть средоточие местной культуры, то есть питейное заведение, а значит, велика вероятность, что часть морячков засела там. И желательно кого-нибудь живым! Но сначала — катер! Во-первых, он может просто отдать швартовы и уйти, во-вторых, его 37-миллиметровый автомат и несколько 20-миллиметровых эрликонов могут натворить дел.
Взять катер оказалось даже легче, чем думали. Днем, при свете, было бы намного сложнее — пришлось бы маскироваться под местных или штурмовать с воды. Но было темно, и немцы на своей территории были не пуганные, ну не было здесь никогда партизан! Конечно, «раумбот» не большой корабль, где по уставу положено при такой стоянке иметь кроме вооруженного вахтенного у трапа еще вахтенного у кормового флага, вахтенного сигнальщика, вахтенного в ЦП, расчет одного орудия в готовности на всякий случай, и вахтенных в машинном. Но здесь «при исполнении» находился всего лишь один фриц, хотя на катере явно были еще люди, но показывались на палубе редко и точно не бдили. Так что стояла перед нами давно отработанная задача «снятие часового» — но судьба и тут решила нам подыграть, послав какого-то подвыпившего матросика, бредущего на свой корабль. И Валька со Скунсом аккуратно взяли его под локти с двух сторон, фриц попробовал возмущаться, но тоже сначала принял за своих. И что должен думать часовой, увидев приближающуюся с намерением войти на борт компанию, в темноте лиц и одежды не видно, но громко говорят по-немецки, и один голос точно знаком?
На палубе никого. Ну, только бы не вылез кто-нибудь в эти секунды — хотя проживет недолго, два «винтореза» с ночными прицелами со ста метров — это страшная штука, особенно если один из них я сам отдал Петру Егорычу, а он его еще в Финляндии под свою руку пристрелял — на всякий случай, мало ли что. До часового три метра, у меня в руке нож, держу острием к локтю, совершенно незаметно. Моей специализацией были рукопашка и ножевой бой, включая метание. Три метра — это очень мало! Бросаю нож, через секунду у меня в руке уже пистолет ПБС — подстраховать — но не требуется, немец валится как мешок, так же как и второй, которому Валька сунул нож под ребра. Сейчас нам с пленными возиться некогда — так что оказались вы, фрицы, не в том месте и не в то время.
Взлетаем на палубу, пока втроем. А из темноты еще бегут наши, нам в поддержку. Так как компоновка «раумбота» нам знакома еще по Хебуктену, швыряем в кубрик и в машинное еще по одному привету из будущего — светошумовые гранаты. И сваливаемся туда сами, пока немцы не очухались. Итог — еще восемь очумевших тушек, в том числе трое живых — может, сгодятся еще.
И по всему поселку началось. Внезапная ночная атака — это то еще зрелище! В кабаке повязали дюжину немцев в общем зале — очередь поверх голов:
— Мордами в пол все быстро, суки!
Зато офицеров нашли в отдельных «нумерах», было в этом заведении и такое, с местными фрау или фру, как их там по-норвежски? Итого двадцать четыре, а по штату экипаж сорок, остальные где?
Двоих отыскали в доме местного главы. Еще по ту сторону границы нас предупредили: с норвежской гражданской полицией обращаться бережно, поскольку это, оказывается, не оккупационная лавочка, а в подавляющем большинстве кто были полицаями еще до войны, и сейчас, помня присягу сбежавшему в Англию королю, не только исполняют свой долг, поддерживая порядок, но и очень часто работают на Сопротивление, то есть на британское УСО. В Бейс-фиорде же, как в любом норвежском поселении, наличествовал чин из местных, совмещающий в себе административные и полицейские функции — опять же, норвежское название этой должности забыл, пусть будет староста, как лицо, ответственное перед оккупантами за порядок на вверенной ему территории. Держался этот тип самоуверенно и нагло, несколько раз повторил: «Мы друзья, мы союзники», — похоже, нам тут только английского шпиона не хватало!
Из домов поселка наковыряли еще десяток. Что-то не вижу я здесь ужасов фашистской оккупации, отношения между немцами и норвежцами вполне нормальные, деловые. Впрочем, в нашей зоне у Киркенеса точно так же — измельчали потомки викингов! Интересно, а что за Сопротивление тут было? Одно лишь дело вспомнить могу — взрыв парома с «тяжелой водой», и то вроде там не норвежцы, а засланные англичане работали. Нет, осуждать этих гордых и свободолюбивых викингов я не берусь, меня больше интересует их лояльность как будущих подданных СССР. В конце концов, еще тридцать восемь лет назад никто и не слышал про такую страну Норвегию, ну если не считать совсем уж седой старины, то ли четырнадцатого, то ли пятнадцатого века. А раз нет вековых традиций и привычки, то и границы еще не устоялись, и могут быть изменены. И все претензии к Гитлеру, который вас включил в Еврорейх — ну значит, платите!
Еще один немец прибежал сам:
— Алярм, русские в поселке!
Взбегает на палубу, а ему ствол в морду:
— Чего орешь, мы уже здесь, хенде хох, и быстро на берег пошел, вон в том сарае ваши сидят, кто живой остался.
— Что с нами будет, что с ними будет? — норвежцам-то что надо, коли они так интересуются, а особенно их фру и фрекен?
— Да ничего с ними не будет, посидят под арестом, а когда тут будет наша военная комендатура, туда и сдадим, поедут на стройки нашего народного хозяйства, лет через пять вернутся другими людьми. А вот если немцы придут сюда своих выручать, тогда придется их расстрелять, военное же время! Так и запомните все! Если у вас такой интерес к судьбе этих фрицев, так, может быть, не станете спешить доносить в Нарвик, что русские в Бейс-фиорде? А то, кто знает, какие у вас тут тропки проложены.
А нам ночью поспать точно не удастся. В темпе трясем пленных. Вот повезло еще раз — среди них командир катера, радист и сигнальщики.
— Как скоро вас хватятся? Встревожатся ли, когда увидят, что катер возвращается? Какие опознавательные? Где возле Нарвика посты СНиС? Как быстро информация с них обычно доходит до штаба?
И еще множество подобных вещей. Что показалось нам важным, передаем по радио в разведотдел — нашим при штурме Нарвика пригодится. И спешно формируем свой экипаж — главное, в роте двое дизелистов нашлись, до войны ходили на моторных тральцах, сейчас с немецкими мотористами разбираются, в принципе ничего сложного. За командира с рулевым придется двух «пираний», Верева и Сазонова, оставить, кто-то из них и за радиста справится, и еще десять человек на всякий случай в палубную команду и артиллеристами, на один автомат тридцать семь и три эрликоновские спарки. И нас, выходит, двенадцать — четверо из будущего и восемь «пираний». Еще берем немцев — командира, сигнальщика и моториста. С категорическим предупреждением: