Шаль
Шрифт:
Сердце Ивана смягчилось, и он, обняв жену, погладил ее по голове.
— Ну, прости меня… Я ведь все слышал, но чего-то засомневался все равно… Веду себя, как дурак.
— Да не сердись ты на него, это его попутало.
— А я и не сержусь. В тебя кто угодно влюбиться может, а повезло только мне.
Таня невесело улыбнулась и потом сказала:
— Жалко мне Ирку…
Володя сидел на скамейке и напряженно вглядывался в даль, хотя до прибытия поезда оставалось еще более получаса. Где этот чудесный состав,
— Мишка, твоя мама дала тебе денег в дорогу? — шепотом спросил он, хотя их никто не мог слышать, матери стояли далеко.
— Дала немного.
— На лимонад и мороженое хватит? На станции выйдем и купим.
— Должно хватить, — рассудительно ответил Мишка. Его уже начинало клонить в сон.
Рано утром их подняли родители, наскоро накормили завтраком и, подхватив тщательно собранные накануне чемоданы, повели детей на станцию. Поезд шел в Сочи, в город, про который они только читали в учебниках географии.
Когда поезд скрылся за горизонтом, увозя ошалевших от счастья и свободы ребят, впервые очутившихся без родителей, Татьяна подхватила Ирину под локоть и отвела в сторонку.
— Как дела-то у вас?
— Да нормально, как обычно, — пожала плечами Ирина, — Весь городок, поди, знает, что мой к тебе бегал?
— Мы день рождения Ивана в субботу справляем. Вы придете? — неуверенно спросила Татьяна, проигнорировав последнее замечание.
— Не знаю, нам обещали горящую путевку дать в санаторий, — задумчиво сообщила Ирина и после паузы добавила: — Игорь вернулся.
Но путевку им, конечно, не дали, и перед Ириной встал нелегкий выбор: либо идти в гости и делать вид, что ничего не знает, не замечает, либо отказаться и стать посмешищем для всех знакомых. Город маленький, и любое самое ничтожное событие становится темой обсуждения местных кумушек. А их многолетняя дружба семьями известна всем. Скажут, заревновала Ирка, испугалась.
За столом, заставленным праздничными блюдами, они сидели уже больше часа. Уже изрядно выпили, а разговор все не клеился, в нем то и дело возникали неловкие паузы.
— Сейчас горячее принесу, — Татьяна поднялась и вышла на кухню.
— Давай, Ванька, за тебя. Золотой ты человек, и руки у тебя золотые. Дай бог тебе долгих лет, — Женя небрежно смахнул с плеча руку жены, поднял рюмку и опрокинул ее до дна.
— Ну-ну, ты не части, — осадила мужа Ирина.
— Да ну тебя, — отмахнулся Женя, — не зуди. Часто, что ли, так сидим?
Иван угрюмо смотрел себе в тарелку. При виде Жени угаснувшая было обида поднялась вновь.
Обычно веселый загульный праздник грозил превратиться в банальную попойку. Казалось, над многолетней дружбой нависла нешуточная угроза. После разговора Жени с Татьяной мужчинам так до сих пор и не удалось пообщаться.
— Покурим? — предложил Иван Жене. Ирина испуганно взглянула на мужа, но тот мотнул головой:
— Давай попозже?
Вошла Татьяна, неся в лотке жаркое, и, всплеснув руками, сказала:
— Вот это да! Все уже выпили, ребята? Ну, пойду, еще сбегаю, пока магазин работает.
И она ушла. Через несколько минут раздался звонок в дверь.
— Танька, что ли, пригласила еще кого? — Иван удивленно поднял брови и, поднявшись, пошел открывать.
— Ты меня прости, что без приглашения пришел. Вот, хотел поздравить хорошего знакомого.
На пороге стоял Игорь, держа в руках какой-то сверток и явно надеясь на приглашение.
— Там тебе подарок, погляди.
Иван, хотя Игорь и был ему неприятен, чуть посторонился:
— Проходи, садись, коли пришел.
Ирину уже развезло, она всхлипывала, глаза ее сузились и загорелись нехорошим огнем.
— Это она… Она во всем виновата, — лепетала она, тыча пальцем куда-то в сторону окна, видимо, имея в виду ушедшую Татьяну. — Зачем все это устроила, нас позвала? Знала ведь, что с тобой творится-то! Позлорадствовать хотела надо мной.
— Да перестань ты! Сама себя позоришь.
— Это ты нас опозорил.
Они начинали ссориться, но тут в комнату вошел Игорь.
— Ты? — Ирина удивленно смотрела на брата.
— Ну, здравствуйте, родственнички.
Евгений хмуро поглядел на Игоря и отвернулся.
— Ну, садись, — Ирина поставила брату тарелку и рюмку.
В комнате повисла напряженная тишина. Всех неожиданно посетило отчетливое предчувствие какой-то беды.
— Да, спасибо, сестренка, я сыт. Хотел на вас посмотреть, таких дружных и счастливых. Ведь правда, Иван, вы так крепко дружите?
Иван угрюмо молчал.
— А ты, зятек? Как думаешь?
— Что-то мне кажется, не в свое ты дело полез, — протянул Женя, — ты вообще — кто такой? И кому твои рассуждения нужны? Выпустили — и радуйся, сиди не чирикай.
— А ты сам-то кто? Валил бы ты вообще куда подальше, нахлебник, если не ценишь, что есть. Всем бы было лучше, — зло прошипел Игорь, — толку в семье от тебя никакого, Ирка одна мается со всем хозяйством. А теперь еще и по бабам бегать начал.
— Ты про что это, братец?.. — начал было Иван.
— Игорь! Прекрати! — вскрикнула Ирина.
— Меня тоже не под забором нашли, — обиделся Женя, — а кто гарнитур доставал? Я получаю сто пять рублей и все в дом несу. И Ире меня упрекнуть не в чем.
— Нужен ты ей больно.
— А ты зэк, преступник. И твоя сестра тебя стыдится. И плакала, что ты к нам приехал, что, мол, теперь с нами жить будешь, а у нас и так тесно.
— Ах ты, сука, это же отцовский дом! — взревел Игорь.
— Да не слушай ты его, Игорюша. Врет он все.
— Врет? Ну, тогда его надо наказать, чтоб не врал.