Шаль
Шрифт:
Если бы кто-нибудь наблюдал за ней в тот момент, то смог бы заметить, как изменилось ее лицо, какое странное, тяжелое выражение появилось на нем. Именно тогда ей и пришла в голову эта идея…
Для осуществления своего плана ей нужно было запастись терпением. Но этого-то у Ларисы было в избытке, научилась за время нищеты. До следующего года необходимо было затаиться, не вызывать и малейших подозрений и абсолютно все просчитать. Скорее всего Степанков опять снимет домик и пригласит множество гостей — тогда-то она и осуществит задуманное.
Бутылка будет захватана
Гостей и обслуживающего персонала в коттедже всегда много, и значительная их часть меняется год от года, это тоже ей на руку — ищи ветра в поле. Кто потом сможет воспроизвести точный список присутствовавших? Даже если и будет такой список, вряд ли этот подарок смогут приписать именно ей.
Да и вообще, все зависит от того, когда он откроет бутылку. Как доказать, что это подарок на день рождения? Возможно, это произойдет через полгода, год? У него бар под завязку забит разными напитками, он сам рассказывал, запасов хватит надолго. Хотя она все же рассчитывала, что это случится раньше.
Самое главное, о чем она волновалась, — чтобы никто посторонний случайно не попробовал этого вина. Но, как ни странно, эти опасения были довольно-таки беспочвенными. Она уже давно заметила, что насчет личной жизни у Степанкова просто какой-то пунктик — он ожесточенно охранял свое личное пространство и никого из своих женщин не приводил в квартиру, да и друзей особо не звал. Зато любил выпить в одиночестве какой-нибудь благородный напиток. Так было у него заведено, и Лариса полагала, что вряд ли он изменит привычки. В любом случае придется рискнуть.
Никаких камер наблюдения в снятом домике быть не должно — это не принято в этих кругах. Время шпионажа, шантажа и грязных игр прошло — теперь в бизнесе царят респектабельность и доверительность. Вместе с бандитской эпохой «лихих девяностых» отошли в прошлое и съемки скрытой камерой — как инструмент воздействия на несговорчивых партнеров. Теперь у олигархов и предпринимателей свои службы безопасности, и никто не осмеливается снимать, за это можно поплатиться минимум деловой репутацией, а максимум… тут можно фантазировать до бесконечности.
Она решила остановиться на вине: вспомнила, как Степанков когда-то обедал у них. Лариса хотела тогда произвести впечатление, подала какое-то редкое благородное вино, которое купила в универсаме, выложив кругленькую сумму. Но удивить гостя не удалось, получилось скорее наоборот: она увидела, как он пригубил вино, едва заметно поморщился, но ничего не сказал, выпил и даже произнес что-то вроде того, что любит именно такие венгерские токайские вина.
Тогда она почему-то запомнила эту фразу и, как оказалось, не зря. Она вообще пристально следила за его жизнью и прислушивалась ко всему, что он говорил, отчасти бессознательно, но цепко.
В этих дорогих винах такие странные привкусы, пожалуй, он не сразу поймет, что тут что-то не так. Но нужен яд быстрого действия, чтобы жертва не успела спохватиться. С этим и были связаны основные проблемы. Лариса решила остановиться на бытовой химии. Какой-нибудь цианистый калий надежнее, зато, например, метанол достать легче, он содержится во всяких обыденных растворах: разных растворителях, лаках, политурах. Такие жидкости при попадании внутрь вызывают не менее опасные для жизни тяжелые отравления, чем чистый метанол. А вот для того чтобы достать настоящий яд, нужны знакомства, которых у Ларисы нет. Да и ни к чему ей лишние свидетели.
И тут ей опять повезло: вино было в бутылке с отвинчивающейся крышкой, что для вина — редкость. Но все же бывает. И Ларисе удалось незаметно, практически не повредив, открыть крышку, а потом закрыть. Заметить, что бутылку открывали, было почти невозможно. Почему-то это обстоятельство, маленькое везение, вселило в Ларису надежду, что все пройдет благополучно.
По ее плану, бутылка с отравленным токайским должна была попасть к Степанкову и, как бомба замедленного действия, ждать своего часа. Когда он ее откроет, не так уж и важно. Он и не вспомнит, наверное, откуда она у него взялась. Подарки небось охранники распаковывают. А после уже никому в голову не придет, чьих это рук дело. Степанков, может, и догадался бы, он сметливый, но на тот момент уже не сможет этого сделать.
Незадолго до дня рождения Володя позвонил им и пригласил на торжество, пообещав прислать за ними машину. Но Михаил вдруг заупрямился и не захотел ехать. У Ларисы тогда опустились руки — она потратила столько нервов и сил на свой план, а теперь все пойдет прахом из-за дурацкого каприза мужа? И впереди опять тягостная неизвестность и ярмо долга?
Когда она услышала отказ, моментально потеряла самообладание и закатила мужу истерику. Немало удивившись такому напору и посопротивлявшись для вида, Михаил дал наконец согласие.
В назначенный день они с Михаилом прибыли в загородный коттедж. Она опасалась, что в ходе праздника будут изменения, но все оставалось по-прежнему: подарки опять складывали в кучу. Они преподнесли от их пары красивую вазу, выбранную Михаилом. Теперь Ларисе оставалось ждать совсем недолго.
Дальше все пошло как по маслу: ей не составило никакого труда уличить момент, когда поблизости никого не оказалось, и сунуть сверток в груду подарков.
Время от времени она как бы случайно заглядывала в прихожую, но все было в порядке, подарки никто не трогал. Потом она увидела, как их погрузили в машину и увезли.
Москва, сентябрь 2008-го
Миша был дома один, Лариса, как всегда, куда-то упорхнула. Он расплылся в улыбке, но, увидев выражение лица Степанкова, поскучнел и, посторонившись, пропустил гостя. Тот, не раздеваясь, прошел на кухню и сел на стул.
— Как ты мог? — отрывисто спросил Степанков.
— Я всегда считал, что ты был не прав тогда с тем бедным пенсионером, — важно заметил Михаил.
— Зачем ты сказал об этом Миле? Она же все не так поняла, — сжав кулаки, прорычал Степанков, — ты все вывернул наизнанку. Ведь мы же поклялись друг другу, что никто не узнает об этом. Каждый из нас столько лет держал клятву…