Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
— Говорил же, ничто ее не возьмет, — сделал сомнительный комплимент Эньер.
Благодаря практикантам мы с Ньельмом наконец-то смогли перекусить, поэтому я охотно простила насмешку.
Выяснилось, «убийцы» приехали, чтобы сообщить властям о моем исчезновении и организовать поисковую операцию (по словам Сокола), и, заодно, прикупить продуктов (если верить Зайцу, это было их основной целью).
— Ничего не забыли? — беспокоился Эньер, сверля взглядом список покупок. — Брен! У них нет сахара!
— Пойду спрошу в кабаке.
Парень
Обсуждать травму он не пожелал. Буркнул, что это случайность, набычился, принялся укладывать мешки и коробки на телегу.
— Эй, молодчик! — через дорогу перебежала румяная девушка с толстой русой косой и проказливыми глазами. — Господин Ашиш извиняется за недоразумение и просит принять вот это, — она передала Брену пузатую бутылку из темного стекла. — Не держите лиха.
— Благодарствую, — парень хрястнул презент о ближайшее дерево. — И ему не хворать.
«Серьезно? Нашел время показать деревенским жителям характер знатного господина?» — я не одобряла такое поведение.
Извинения — хороший повод проявить благородство и не усугублять ситуацию. Я редко просила прощения и ценила каждое слово примирения.
К растекшейся по сухой земле луже сбежались куры и утки, принялись «ловить» быстрые ручейки. Сокол махнул на них рукой, отгоняя, однако птиц мало волновали его намерения.
— Тая, вы сядете впереди или сзади? — переключился он на людей.
Я смерила взглядом разомлевшего на солнышке Ньельма. Вообще-то следовало вернуться в Гаевку… Но, помня опыт приезжего сыщика, я не спешила лезть на рожон. Наверное, лучше с кем-нибудь посоветоваться. Ввиду отсутствия Ферна выбор был невелик: или Мела, или практиканты, или сыск. Кстати, последний вариант я собиралась рассмотреть лишь в крайнем случае — с властями у меня вряд ли получилось бы сотрудничать. Особенно с местными.
— Эй! — толкнула колдуна в плечо. — Подъем. Я уезжаю.
— Куда? — он сонно заморгал. — Подожди!
Кислые рожи Брена и Эньера выражали общее желание не видеть Ньельма больше никогда. Почему я его разбудила? Оставила бы здесь, ничего бы ему не случилось. Угроза со стороны дракона — миф, тут и говорить не о чем. Однако страх колдуна был самым настоящим. Что-то не позволяло мне плюнуть на аристократишку и заняться своими делами. Возможно, причина заключалась в том, что я становилась добрее?
— А Гаевка? — Ньельм посмотрел на север.
— Во-первых, она на западе. Во-вторых, ты же не хочешь встретить бешеную лису или ядовитого паука?
— Здесь водятся ядовитые пауки? — подскочил Заяц.
На лице Сокола мелькнул испуг, однако от воплей парень воздержался.
Я предпочла не развивать эту тему. Главное, мы с колуном поняли друг друга. Сейчас было предпочтительнее вернуться в Можжевельню и все обмозговать.
Увы, как это часто бывает, планы нарушились в мгновение ока. На выезде из поселка мы заприметили разъяренную толпу, вооруженную вилами, топорами и рогачами. Она неслась по главной улице, вопя и причитая, как за покойником. Выглядело это отнюдь не потешно — блеск лезвий отбивал желание смеяться.
— Они за нами гоняться? — Эньер попытался втиснуться в дно повозки. — Почему?!
Брен хлестнул лошадь, и телега затарахтела на камнях, словно она состояла из ничем не скрепленных частей.
— Какая разница? — пробормотал Ньельм. — Причина и повод не всегда совпадают.
Его заумное изречение потонуло в шуме — крестьяне явно двигались быстрее, чем груженная под завязку повозка.
— Душегубцы! — донеслось вполне отчетливо. — Убийцы!
Показалось, или несколько человек действительно размахивали дохлыми курами? Бред какой-то… Разве что птицы сивухи из разбитой бутылки наклевались, а мы и тут виноваты? И с каких пор от самогона умирают?!
«Умирают. От самогона с этим… который похож на брюхокрыла, но не брюхокрыл… Как же его?» — возникла в памяти прочитанная Медором лекция о дурманящих настойках.
Но Ашиш так не подставился бы. У него не было причин вредить практикантам. По крайней мере, я их пока не видела.
Заяц ввинтился между мешками овса, прихваченными для лошади. Его макушка едва выглядывала, длинные ноги никак не желали сгибаться под нужным углом.
— Осторожнее! — прикрикнул колдун. — Ты меня вытолкнешь!
В подтверждение его слов плетенка с фруктами, стоявшая на краю, качнулась и перевернулась на пыльную дорогу.
— Успокойся! — рявкнул Ньельм, подталкивая мешок с крупой ближе к центру.
— Держитесь крепче! — пропыхтел Заяц, подныривая под сиденье кучера.
«Он боится, что начнут стрелять?» — удивилась я.
Затем в меня попал первый камень. Кажется, я заорала, напугав Эньера до полусмерти. Он скукожился, попробовал повернуться к преследователям лицом. Поддел плечами лавку, и Брен, выпустив вожжи, скатился на мешки.
Лошадь, как по приказу, замедлила ход.
— Вйо!
Сокол барахтался среди покупок, смешно задирая ноги, и не имел ни малейших шансов повлиять на скорость.
Толпа приблизилась на расстояние, достаточное для прицельного швыряния камнями. Ньельм прикрылся ящиком с солониной, Заяц и носа не казал из-за вещей.
— Поймал! — обрадовался Брен, хватая вожжи. — Есть!
Увесистый булыжник тюкнул его аккурат между лопаток.
Признаюсь сразу: у меня нет охоты геройствовать. Не потому, что обычно легенды заканчиваются на печальной ноте, а романы, где герои «жили долго и счастливо», считаются низкопробной литературой. Попросту я трусиха. У меня отлично развит инстинкт самосохранения. Я не лезу, куда не просят. Предпочитаю избегать проблем, а не бороться с ними. Такой характер, ничего не поделаешь. Так с какого же перепугу я поперлась на перекладину возницы?!