Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
— Что он искал?
Женщина колебалась. Потом вроде бы решилась на откровенность. Кивнула на богатый дом, высившийся у меня за спиной, понизила голос…
— Ясно что… Марис приблуду одержимую у себя держал. Все знали, что что-то с ней не то… А ему приглянулась, горемычная. Как пузо выросло, даже в жены взял. Я сколько ему говорила: «Непростая она у тебя, память вернется — не удержишь». Так нет же, любовь, любовь… Ищейка столичный хитер был. О самогоне выспрашивал, а сам с безумицей встречи искал. Небось
На этом беседа закончилась. Соседка, воровато оглядываясь, шмыгнула в свой дом, мы в последний раз оглядели двор.
— Если бы князь Зареский предполагал, что Виола в Суши, он бы прислал сюда гвардию, — высказал общую мысль Ньельм.
— Сыскарь уезжал, думая, что излечится. То есть заказчик либо платил много, либо…
— Был магом? — колдун придержал для меня доску в заборе. — Халтурил, так сказать, на дому?
«И наши «убийцы» прекрасно соответствуют этому образу», — уныло заключила я.
Четверо из них состоят в гильдии и имеют доступ к казенному благословенному серебру, Брен в расходах на волшебную пыль наверняка не ограничен.
Проблема заключалась в том, что связи между кем-то из практикантов и зареской княжной я не видела. Разве что Сокол происходил из знатного рода и мог где-то с ней пересекаться. Однако три года назад ему было лет пятнадцать-шестнадцать. Вряд ли Виола вообще знала о его существовании.
— Гляди-ка! — Ньельм указал на давешнего забулдыгу, уже выпустившего бутыль из объятий и наслаждавшегося крепким сном на солнцепеке.
Я не сразу поняла, что он имел в виду, а когда присмотрелась внимательнее, ахнула. На дне стеклянной посудины мокрой тряпкой лежал Королевский брюхокрыл.
— Предприимчивый подлюга, — со смесью восхищения и негодования заявил колдун. — Я тоже планировал заняться чем-то таким, но не решился. Да не о пьянице я говорю! Уверен, наш бортник делает эту дурманящую дрянь. Не с неба же на него свалилось богатство? Давай назад! Раз синюшный мужик отыскал его тайник, мы тоже сможем.
Пролезая обратно в соседний двор, я не рассчитывала на богатый улов. Подумаешь, настойка… Брюхокрылы — редкость, ими выгоднее торговать, а не использовать как дурман.
Выяснилось, не редкость.
И Марис не бегал с сачком за ними по полям, а разводил их в собственном доме.
Кажется, одна из тайн Гаевки была раскрыта.
***
Тресковник. Крупное селение с «базой» Академии. Семь сотен дворов и неисчислимое количество коз. Самая большая в округе лавка со всякой всячиной и, без преувеличения, враждебно настроенные жители.
Почему мы тут оказались? Хороший вопрос. Вместо ответа назову три слова: небо, дракон, Ньельм. Полагаю, комментарии излишни, да и приличные выражения на ум не приходят. А если коротко, то…
Колдун увидел темно-синего (то бишь незнакомого) дракона и помчался, куда глаза глядят. Мою руку он отпустил только когда кувырком скатился в ручей — тот самый, у которого я плутала в ночь, когда сгорел дом Ашиша.
— Жить надоело?!
Ньельм булькал под водой и выглядел по-настоящему жалко. Я смотрела на него и не узнавала человека, в прошлом году дерзившего Сойлу. Невозможно, чтобы он настолько изменился, даже если оттоптал Барру хвост или всуе помянул его драконью мамочку. Колдун будто с ума сходил. При виде дракона его разум напрочь отключался.
Что-то здесь было не так, и мне предстояло в этом разобраться.
Я не стала измываться. Спокойно объявила, что небо чистое, Тресковник неподалеку. И мы отправились в селение, держась за руки в духе влюбленной парочки.
Местные обитатели нам не обрадовались. Они указывали на пластинку мага, сверкавшую на груди Ньельма, и неодобрительно качали головами.
— Н-надо обсохнуть, — колдун стучал зубами то ли от пережитого страха, то ли от холода, хотя, как по мне, было невыносимо жарко.
— На ходу обсохнем, — желудок урчал, поэтому мои мысли занимала исключительно добыча денег. — Топай быстрее. Сейчас найдем старосту, перекусим и вернемся в Гаевку.
— Зачем?
— У них есть отделение ищеек. Покажем им «хозяйство» Мариса, пусть они его разыскивают. Может, получим пару монет за наводку на притон.
Он скептически ухмыльнулся.
— Думаешь, местные не в курсе? Это же деревня. Тут ничего не скроешь. Я спрашивал другое. Зачем тресковницкому старосте нам помогать?
— Чтобы мы поскорее убрались с его территории. Сам видишь, хлебом-солью нас не встречают.
Жена главы поселка неохотно сообщила, что муж, вероятнее всего, околачивается в кабаке. Удивилась тому, что ни один из нас не знает, в какой стороне находится злачное заведение. Проводила до лавки, в которой давеча я покупала конфеты, а Мела — экспериментальные пирожные, и указала на противоположную сторону улицы.
Но ни кабак, ни староста нам больше не требовались — у низкой ограды стояла знакомая лошадка. Вот только на телеге сидели не колдунья и Вальен, а Брен и Эньер.
С образованием у меня не сложилось, однако считать я умела. После отъезда Мелы прошло чуть больше суток, путь до Тресковника по суше занимал часов семь. То есть практиканты покинули Можжевельню этим утром… Стало быть, наши доморощенные грабители рудников вернулись не через «пару дней», как планировалось, а гораздо раньше.
Вывод? Я бы предположила, что их предприятие не увенчалось успехом, серебряной пыли у нас по-прежнему нет и маньяк может безбоязненно продолжать свои выходки.
— Тая! Вы целы! — радостно поприветствовал меня Брен.