Шаукар
Шрифт:
— Оташ прав, — сказал Альфред.
— Тогда… — помолчав секунду, проговорил Юрген, — давайте обсудим создание в Шоносаре сыска и судебной системы.
— Чего? — не понял Оташ.
— Да мы тут с Альфредом как-то беседовали на эту тему. Я считаю, нам нужны свои собственные сыщики. Уверен, что ты со мной согласишься, потому что ты же не хочешь, чтобы я занимался всякими расследованиями.
— У меня только один вопрос. Сколько на это потребуется денег?
— Великий шоно стал излишне меркантильным, — усмехнулся Шу.
— Пообзывайся мне ещё.
— Рискну сказать, что вложенные деньги окупятся, — проговорил Альфред. — И у вас в дальнейшем будет меньше забот.
— Хорошо, — вздохнул Оташ, — давайте обсудим это завтра. Сейчас нам всем нужно выспаться.
— А ещё с Казимом надо что-то решить, — вспомнил Юрген.
— Ты имеешь в виду снять его с должности?
— Вообще-то я пообещал ему замолвить за него словечко за его помощь в поимке преступника.
— То есть ты хочешь закрыть глаза на то, что инспектором учебных заведений служит тот, кто регулярно посещает «Дом сладостей»? Учитывая то, что он сам запретил брать Самура на работу из-за его сестры.
— Думаю, надо с ним поговорить. Может быть, взять с него штраф и наложить запрет на посещение «Дома сладостей»? И пусть работает до первого нарушения.
— Но это тоже завтра, — устало кивнул Оташ.
Утром следующего дня, когда Юрген завтракал на своём балконе, ему доложили, что Казим сам явился во дворец и ждёт аудиенции визиря. Шу распорядился проводить инспектора в свои покои.
— Слышал, убийцу поймали? — поздоровавшись, спросил Казим.
— Поймали, — кивнул Юрген. — Это Самур.
— Брат Гулли? — удивился Казим.
— Да.
— Но зачем он? Не понимаю.
— Он винил свою сестру и её подругу Лайлу в том, что лишился работы. Сначала пальцы поранил, потом вот в училище не приняли.
— Так я собирался его принять! — возразил Казим.
— Как собирался?
— А ты думаешь, почему я был у Гулли на квартире? Это она пригласила меня. Гулли просила за своего брата. Хотела, чтобы я как-то повлиял на директора училища и чтобы Самура приняли на работу, несмотря на то, кем была его сестра. Если бы Гулли не убили и не началась вся эта катавасия с подозрением, павшим на меня, я бы давно занялся делом Самура.
— Как глупо всё вышло, — грустно улыбнулся Юрген. — Самур ведь тебя тоже винил и хотел, чтобы тебя арестовали за эти убийства. Значит, сестра заботилась о нём, а он её убил.
— Идиот он. Его сестра была хорошей доброй женщиной. Хоть и проститутка.
— Что ж, назад уже ничего не вернуть. Послушай, Казим, ты ведь понимаешь, что твоя репутация серьёзно пострадала?
— Увы. Но ты обещал помочь.
— Обещал и слово своё держу. Ты мог бы лишиться должности, великий шоно уже намеревался тебя снять, но я предложил другой вариант.
— Какой же?
— Во-первых, штраф.
— Согласен. Что во-вторых?
— Ты должен будешь перестать посещать «Дом сладостей» даже по работе. Если тебя там увидят, то это будет твой последний день в должности инспектора.
— Хорошо, — вздохнул Казим. — Благодарю за помощь, господин визирь.
— Тогда не подведи.
— Я постараюсь.
— И прекрати доносить на меня Михату.
Казим поклонился, а затем изобразил, будто бы запирает свой рот на ключик. Инспектор по-прежнему напоминал Юргену рыбу, но в принципе от рыбы тоже была польза.
Шу знал, что пожалеет о своём поступке, но понимал, что пожалеет гораздо больше, если этого не сделает. Именно поэтому, расставшись с Казимом, он направился в темницу. Подойдя к камере, в которой держали Самура, Юрген заговорил:
— Здравствуй. Я пришёл кое о чём рассказать тебе.
— И тебе здравствуй, визирь, — отозвался Самур, подойдя к решётке. — Слушаю тебя.
— Когда ты убивал Гулли, ты не знал об одной очень важной вещи, а мне кажется, тебе стоит узнать об этом.
— И о чём же я не знал?
— Твоя сестра не просто так пригласила Казима в вашу квартиру. Это был действительно очень важный клиент. Гулли просила Казима помочь тебе. Она знала, что тебя не берут на работу в училище из-за неё, вот она и предложила себя Казиму, чтобы тот заступился за тебя. И знаешь что? Казим согласился. Он как раз собирался поговорить с директором училища, чтобы тебя приняли на работу. И тебя бы, конечно, взяли, потому что слово Казима — закон для директора училища. Казим медлил, только потому что Гулли убили, а его самого стали подозревать в убийствах. Так что, если бы ты не убил Гулли, ты бы сейчас занимался тем, чем и хотел: обучал бы ребят резьбе по дереву.
Юрген смотрел в лицо Самуру и видел, как менялось его выражение, пока Шу говорил. Юрген сам не знал, чего он хотел добиться. Может быть, раскаяния.
— Уходи, — проговорил Самур.
— Да меня собственно здесь больше ничего и не держит, — ответил Шу. — Я сказал всё, что хотел.
— Ты, наверное, думаешь, что это Тенгри направил тебя ко мне, чтобы донести истину? Но нет. На самом деле ты просто пришёл, чтобы сделать мне больно. Ты захотел почувствовать власть надо мной, как чувствовал её я, когда убивал Лайлу или Гулли. Ты ничем не лучше меня.
— Нет, Самур. Я просто хотел, чтобы ты знал, какой была Гулли. Она не заслужила твоей ненависти. Она любила тебя.
Сказав так, Юрген зашагал прочь от камеры.
— Я тоже любил её, — тихо ответил Самур, но Шу услышал его.
Выйдя из подземелья, Юрген увидел дожидавшегося его Оташа.
— Что ты здесь делаешь? — удивился Шу.
— Да я зашёл к тебе, а мне сообщили, что ты побеседовал с Казимом и отправился прямиком в темницу. Что такого тебе сообщил этот инспектор?
— Это касалось Гулли, — ответил Юрген и рассказал обо всём Оташу.