Шайкаци
Шрифт:
– Да откуда ты их берешь? – закричал Кир и увернулся от снаряда.
Обезьяна скрылась, чтобы вернуться с новым выстрелом, и начала целиться. Кир нечленораздельно заорал на нее и скорее полез в мешок с едой. Видя это, противник повременил с броском. Человек торопливо распутал узлы и, не тратя время, чтобы отнять ломоть, достал всю лепешку. Обезьяна отсутствием агрессии подбадривала жертву. Держа на вытянутой руке хлеб, Кир добрался до террасы, где обезьяна выхватила всю булку и убежала на дальний край уступа. Ее товарки на другой стороне заметались по краю, разделяя свое возмущение между жадной счастливицей и раззявой Киром. Помочь он им не мог: запас пищи был истощен. К счастью, это был
Он преодолел испытание говном и обезьянами. Впереди лежал главная улица станции – названный в честь компании, построившей Шайкаци, проспект Арктекс. На другом его конце Кира ждал вход в крупнейший и теперь единственный здешний порт.
Жизнь по правилу «Ничего»
Он выбрался в кинотеатре, в котором страшный удар выкорчевал несколько рядов. Было тихо, и казалось, ни единый звук не проникал сюда с последнего сеанса. Повсюду виднелись едва заметные белые точки – попкорн, брошенный, когда фильм внезапно сменился сообщением о ЧС. В зале было темно, хотя из-за отдернутых занавесей на входе пробивался свет.
Едва Кир решил, что находится здесь один, раздались многочисленные хлопки – будто призраки зрителей восхитились давно прошедшему шедевру. Кир присел и оглянулся на звук – на фоне экрана, отражавшего свет снаружи, промелькнули мелкие тени. Какие-то птицы создали здесь гнездо, наслаждаясь нескончаемым кукурузным пиршеством.
Кир, хрустя зернами под ногами, направился к выходу. На пороге он достал кинжал и сделал шаг туда, где раньше текла бурная река жизни Шайкаци.
Несколько крыс пересекли проспект и скрылись в дверях какого-то заведения. Среди реклам, будоражащих станцию запоздавшими новинками, виднелись десятки экранов с сообщениями о ЧС, напоминавшие битые пиксели на роскошной панораме магистрали. Проспект по-прежнему был готов принять тысячи гостей. Двери многочисленных ресторанов, клубов, бутиков и развлекательных комплексов были распахнуты, как в тот час, когда стены станции впервые сотрясла катастрофа. Было легко вообразить здесь толпы людей: только что прибывших на Шайкаци и с разинутым ртом взиравших на богатства, которых, быть может, не видели в своем захудалом мире; давних обитателей, которые после смен на комбинатах шли шумной компанией в здешний бар; ученых или инспекторов, оказавшихся здесь в новой командировке и искавших подходящее место, чтобы промочить горло с дороги.
Кир не испытывал горечи, представляя насыщенную жизнь проспекта Арктекс. Шайкаци была ему чужой, он не знал никого, кто погиб на ней, и только сама атмосфера запустения все-таки создавала в нем гнетущее ощущение, напоминавшее: его спутник – безмолвие и нельзя рассчитывать ни на чью на помощь.
Печать первых людей, оставленная на полу, блокировала вход в один из магазинов. За широкой витриной были расставлены различные аксессуары для дома. Свет в помещении странно колебался, как будто попеременно включались разные лампы. Кир увидел штриховку на правой половине круга. Она закрывала все три деления – аномалия непреодолима. «Печать – меня убьют», – вспомнил он первый урок Шайкаци, готовясь увидеть перевернутый треугольник – монстра. Квадрат.
Кир успокоился, поняв, что ничего на проспект вылезти не должно, но все же перешел на другую сторону улицы. Проходя мимо магазина, он присмотрелся к происходящему внутри. Сперва он не увидел никаких странностей: мигал свет, менялись тени. А потом осознал: пляшут вовсе не тени – пляшут сами предметы. Подсвечник, стоящий в витрине, изгибается и смещается в сторону, чтобы в следующее мгновение вернуться на место. Удлиняется край вазы, оттянутый, как пластичная глина. Вместе с предметами, видимо, прыгали в пространстве и лампы, погасая на мгновение.
Кир поспешил отойти подальше от потерявшегося в измерениях магазина. Что бы произошло с человеком, вошедшим внутрь? Вероятно, часть тела рвануло бы в сторону, оставляя его труп не менее убедительным предупреждением, чем печать с тройной штриховкой.
Оставленная черта заставила его идти бдительнее, и все же Кир, подозрительно разглядывая витрины, едва не наступил на новый знак. Увидев, что частью рисунка является треугольник, он в мгновение страха поверил, что сейчас же столкнется с монстром. Перед ним никого не было, но тревога не отступила, и ее слагаемыми являлись, кроме треугольника, квадрат и круг, помноженные на двойную штриховку.
Печать указывала на вход в парк развлечений Шайкаци. Чтобы поместить его на станцию, было вырезано пространство в десяток этажей. На уровне последнего из них изгибалась вершина американских горок. Вряд ли это было в изначальной планировке; скорее всего, на раннем этапе строительства по каким-то причинам были усечены некоторые сектора, а освободившееся место было отдано арендатору, чье участие довольно необычно в таком проекте.
Лавки со сладостями, сцена для уличных выступлений, шатры, карусели и даже башня свободного падения, с которой посетители когда-то в наигранной панике протягивали руки к зрителям на верхних этажах, – все атрибуты прежнего веселья были на месте, но теперь они стали классической декорацией к произведению ужасов. Печать была установлена на входе и, вероятно, весь парк погрузился в черту.
Поначалу ничто не свидетельствовало об этом, кроме странно звука, доносившегося откуда-то из глубин парка: как будто что-то тащили по шершавей поверхности. С изумлением Кир обнаружил источник: на одном из поворотов американских горок появилась одинокая тележка. Неторопливо она ползла по колее, распространяя этот жуткий металлический шорох. Наконец, она дотащилась до вершины и с грохотом ухнула вниз, исчезнув из поля зрения.
Вполне возможно, это просто продолжался запущенный много дней назад безотказный цикл. Некоторое время Кир не замечал вообще ничего, объясняющее причины нанесения грозной печати. А потом перестал крутить головой, обозревая панораму в целом, и пригляделся к отдельным аттракционам. Тогда он стал замечать детали творившегося за чертой.
В шатре с вывеской «Фокусы с Земли» мерцал свет, горевший, как думал Кир, с последнего выступления. Теперь он видел – выступление не окончилось. Округлые тени, подчиняясь вспышке, завершавшей очередной яркий номер, вздымали тонкие руки и награждали кланявшегося перед софитом фокусника аплодисментами. Шатер был близок ко входу, но ни единого звука в этот момент не доносилось. Кир сперва думал, что это спецэффект, наложенный на стены, но сейчас заметил, что один из зрителей облокачивается на нее не тенью, а материальным телом, и ткань колышется, когда он вновь поднимает руки.
Лавку с сувенирами поначалу легко было принять за вычурную постройку. Из нее вырастало некое сложное нагромождение, многократно повторявшее основание – иногда точно, иногда гротескно, когда его детали теряли четкость, размазывались или обрывались, будто грубо обрезанные. Но это не было задумкой. Что-то действительно заставило эту лавку реплицировать себя раз за разом, и теперь эта уродливая башня покачивалась и дрожала, быть может, готовясь исторгнуть из себя следующую искаженную копию.
Кир мог только гадать, какое безумие окружит его, стоит ему сделать несколько шагов за печать. Присоединится ли он к восторженной публике фокусника? Увидит тени последних посетителей, попавших в ловушку ржавеющей тележки? Будет разорван разрастающимися внутренностями?