Шайтан-звезда (Часть 1)
Шрифт:
И он посмотрел на Джевана-курда, как бы гордясь перед ним своей сообразительностью, а тот улыбнулся мальчику, всем видом показывая полное одобрение.
– У похитителей может быть договор с горными гулями, о сынок, - сказал Хабрур.
– Они могут вместе преследовать добычу, и похитители возьмут то, что нужно им, а гули - то, что нужно им. И сказал прославленный Абу-Наср аль-Фараби в своем труде "Моральная политика", и повторил знаменитый Абу-Али ибн Сина в своем труде "Божественная политика"...
– Ради Аллаха, прервите эти речи!
– взмолился Джеван-курд.
– За нами по пятам идут полторы тысячи всадников, а вы принялись восхвалять аль-Фараби! Воистину, нам осталось только сойти с коней, сесть на коврах и продолжить ученые словопрения! Путь вдоль этих гор свободен, я сам убедился в этом, мы должны ехать, если хотим спасти свои шкуры, клянусь Аллахом!
– Может быть, ты скажешь еще, куда нам ехать, о Джеван?
– осведомился Хабрур, несколько недовольный тем, что прервали его блистательную речь. Разве ты нашел в этих местах большой и благоустроенный хан с крепкими стенами, где нас уже ждут с ужином?
– И с ужином, и с певицами, и с танцовщицами, о Хабрур!
– грубовато отвечал Джеван-курд.
– Но прикажи говорить Ахмеду - и он скажет тебе, что мы тут отыскали.
– Говори, о Ахмед, - не только приказал, сколько вежливо предложил Хабрур и обратился к молчаливому всаднику в золотой маске: - О аль-Хаддар, мы сейчас озабочены ночлегом. И Ахмед скажет, ге мы можем провести ночь.
Тот из всадников Джевана-курда, что посадил Джейран на круп его коня, вышел вперед и поклонился человеку, которого, оказывается, следовало называть еще и аль-Хаддаром.
– Мне пришлось жить в этих местах, о господин, и однажды я помогал искать пропавших коз, и здешние жители показали мне большую пещеру. Снизу вход в нее не виден, и домашние козы часто уходили туда, потому что там ночевали дикие козы, и они почему-то предпочитали диких самцов домашним...
– Сможем ли мы забраться туда вместе с лошадьми?
– невольно улыбнувшись, спросил Хабрур.
– Я полагаю, что сможем, о господин, - отвечал Ахмед.
– Каждый должен будет сам вести в поводу своего коня, потому что тропа там узкая. Если Аллах будет милостив, до наступления темноты мы войдем в пещеру.
– Вот у нас и есть место, где мы можем совершить вечернюю молитву и переночевать, о аль-Бакбук, - сказал огненнобородый Хабрур, обращаясь к человеку в золотой маске.
– Что ты скажешь о том, чтобы поехать к пещере?
Таинственный предводитель едва заметно пожал плечами.
– Нет ли у нас подходящих к случаю стихов, о Алид?
– осведомился Хабрур.
– Да, о дитя, вспомни какие-нибудь стихи!
– присоединился и Джеван-курд, приобняв мальчика.
И тот, гордый вниманием, красиво прочитал два бейта.
По важным делам гонца посылать не стоит; Сама лишь душа добра для себя желает.
И шея у львов крепка потому лишь стала, Что сами они все нужное им свершают.
– Замечательно, прекрасно, о Алид!
– воскликнул Джеван-курд, покосившись на аль-Кассара.
– Воистину, ты обрадовал наши души, клянусь Аллахом!
Но огненнобородый, тоже покосившись на загадочного предводителя, вздохнул.
– Даже стихи не радуют его, о Джеван, - негромко сказал он.
– Ну, да благословит Аллах, по коням!
Очевидно, эти слова все же достигли слуха того, кто носил золотую маску. Когда отряд во главе с Джеваном-курдом, Хабруром и знающим дорогу Ахмедом построился, он легко подбоднул своего вороного коня стременами и оказался возле Хабрура.
– А что будем делать с женщиной?
– вдруг вспомнил курд.
– Возьмем ее с собой или оставим здесь?
– Если мы ее оставим здесь, она выдаст нас людям Джубейра ибн Омейра! воскликнул Алид.
– Это ведь существо из тех, кого пророк называл ущербными разумом!
И он метнул в Джейран такой взгляд, что, если бы вложенное в него пламя воплотилось, ее одежда вспыхнула бы.
Мальчик так явственно презирал и ненавидел женщин, что Джейран не столько испугалась, сколько удивилась этому.
– О дитя, а кто родил тебя, если не женщина?
– одернул его Хабрур.
Алид, несколько смутившись, подъехал к Джевану-курду, всем видом показывая, что он под защитой этого решительного воина. Но курд тоже неодобрительно покачал тюрбаном.
– Мы можем посадить ее на одного из заводных коней, чтобы она переночевала с нами в пещере, - видя, что ни один из тех, кто должен отдавать приказы, не может принять решения, вмешался Ахмед.
– А утром Аллах пошлет нам новые обстоятельства, и станет ясно, как с ней быть.
– Аллах пошлет нам новые бедствия!
– едва ли не хором произнесли Джеван-курд и Хабрур.
Алид, видя, что обычный его заступник не поддерживает его в нападении на женщин, отъехал к всадникам, замыкающим отряд, и вернулся с лошадью, груженой бурдюками с водой.
– Ты можешь сама сесть на нее, о женщина?
– спросил он, грубоватым голосом явно подражая Джевану-курду. И этот вопрос был с его стороны вершиной любезности, но не природной, свойственной благородным, а вынужденной.
Джейран кивнула и взобралась на лошадь.
Отряд айаров, возглавляемый немым предводителем в золотой маске, двинулся в путь.
Джейран, пропустив вперед мужчин, поехала следом, чтобы никому не бросались в глаза ее непокрытая голова и лишенное изара лицо.
Два долгих дневных часа продвигался отряд вдоль гор, пока Ахмед не узнал знакомую местность.
– Вот подъем к пещере, - сказал он.
– Будем надеяться, что Аллах сохранит нас от горных гулей. Здешние жители говорят, правда, что эти твари с расщепленными головами нападают лишь на одиноких путников или на тех, кто отстал от каравана. А нас достаточно, чтобы выдержать сражение.