Шелестят паруса кораблей
Шрифт:
Первому, кто увидел берег родины, Головнин выдал денежную награду.
Тяга к родной земле, к соотечественникам заставляла торопиться. Путь от острова Тана до берегов Камчатки был пройден всего за два месяца. Используя попутный ветер, «Диана» неслась к северу, нигде не задерживаясь, оставляя в стороне многочисленные, еще не попавшие на карты острова и атоллы Тихого океана. И вот наконец — цель — российский Дальний Восток, Камчатка!
«Диана» медленно и трудно движется вдоль берега — где-то здесь, совсем близко, должна быть гавань. Но капризна природа этих мест. Ветер то тих, то порывист. Наползает туман. Все
Наконец погода сжалилась над путешественниками. Туман рассеялся. Вновь открылась панорама высоких, угрюмых гор. Двадцать пятого сентября 1809 года «Диана» вошла в Петропавловскую гавань, защищенную от океанских бурь, — обширную, сурово живописную — и двинулась к поселку, состоявшему из нескольких десятков крытых камышом избушек и двух-трех деревянных домов Российско-Американской компании.
С нескрываемым волнением, со слезами радости на глазах моряки «Дианы», радушно встреченные жителями поселка, вступали на землю отчизны.
Головнин рассчитывал, что «Диана» найдет в Петропавловске специально для нее заготовленные запасы провианта, но оказалось — местное начальство распорядилось ими по-своему. Транспорт из Охотска с новыми припасами не прибыл. Все петропавловское население сидело на половинном пайке. Можно было охотиться, но для охоты требовалось умение, навыки, знание местных условий.
Пошли скучные, зимние дни, долгие, темные ночи. Снег валил густой сыпучей промерзлой массой. В поселке ходили по протоптанным в снегу узким тропинкам. Дома были засыпаны до окон.
Единственным способом передвижения в окрестностях города была езда на собаках. Экипаж «Дианы» с интересом наблюдал искусство каюров. Кто никогда не испытал этого вида передвижения, с удивлением смотрел, как быстро и ловко мчат по снежному покрову длинные гонкие нарты несколько пар кудлатых собак.
Остол. Это длинный шест или палка. У него на толстом конце — железный наконечник, на тонком — побрякушки и колокольчики. Остолом отталкивают нарты от деревьев, где надо, тормозят сани, где надо, подгоняют собак.
Езда на собаках здесь и способ передвижения, и спорт.
Собаки бывают на редкость послушны, но бывают и упрямы. Отъехав от дома, они вдруг останавливаются и поворачивают обратно. И тогда ничего с ними не поделать. В лесу, почуяв зверя, они дружно мчатся по следу, не слушая ездока.
Комиссар Российско-Американской компании, однофамилец лейтенанта «Дианы» Хлебников, решил обучить моряков этому виду спорта. Делал он это искусно, но не прочь был прихвастнуть своим умением и покуражиться над новичками. Он разгонял собак по косогору, потом вдруг бросал остол новичку, а сам ловко спрыгивал.
Новички поступали по-разному. Одни беспомощно ждали, пока сани перевернутся. Другие прыгали вслед, предоставляя упряжке мчаться домой, туда, где была пища и что-то вроде загона, часто без крыши и стен.
Однообразно и тускло жилось в те годы «во глубине России». Команда «Дианы», насколько позволяли условия, в скучные зимние дни приводила в порядок хозяйство шлюпа.
ТРИ ТЫСЯЧИ ВЕРСТ НА СОБАКАХ И ОЛЕНЯХ
В декабре встречали начальника Камчатской области генерал-майора Петровского. Встречали с почетом, шумно — с музыкой, салютом.
Генерал оказался веселым, добродушным. Головнин оценил его знания местных условий, охотно советовался с ним.
Генерал рекомендовал Головнину объехать полуостров и побывать в столице Камчатки — Нижне-Камчатске. Такое путешествие в три тысячи верст зимой, на собаках можно было почитать за подвиг, тем не менее Василий Михайлович вместе с мичманом Филатовым решили совершить его не откладывая.
Ехали на двух нартах. Головнин с Филатовым впереди. Сопровождавший их слуга позади.
Сильная и многоводная река Камчатка, текущая по глубокой долине с юго-запада на северо-восток, делит полуостров на две неравные части. Чтобы пробиться от Петропавловска в ее долину, надо было пересечь лесистый хребет. Путь был живописен. И скоро перед взорами путников открылась долина могучей Камчатки. Дальнейший путь пролегал долиной этой реки от Верхне-Камчатска до Средне-Камчатска и дальше к Нижне-Камчатску, главному городу края, расположенному у самого устья. И справа и слева поднимались живописные хребты, а впереди, на севере, могуче вздымалась белоснежная пятикилометровая вершина Ключевской сопки.
В Нижне-Камчатске сделали длительную остановку. Город был невелик. Среди избушек, жалких домишек и юрт было всего семь заметных деревянных построек да две деревянные же церквушки.
Дальше предстояло вернуться по той же реке Камчатке до устья ее притока Еловки, перебраться через Срединный хребет, чтобы выйти на берег Охотского моря. Подъем был крут и опасен. Но величественное зрелище, открывшееся перед путниками, заставляло забыть все — и опасности, и неудобства пути.
Какие силы взволновали, вздыбили этот обширный полуостров? Какая могучая и капризная сила взломала эти вершины, раскидала скалы, походившие то на шатры, то на зубчатые крепостные стены? Курились вулканы, напоминая о том, что природа здесь еще не закончила свою созидательную и разрушительную работу. В лучах восхода, в зареве заката коротких дней этот пейзаж поражал своей суровой красотой.
Спустившись с перевала, старались ехать по речному льду. В феврале, в самый разгар зимы, прибыли в крепость Тагил, расположенную на северо-западе полуострова. Горы кончились, дальше к северу шла мерзлая тундра.
Крепость имела самый жалкий вид. Палисад давно сгнил и держался на честном слове, равно как и четыре бастиона. Покосилась деревянная церквушка. Внутри крепости стояли казармы, амбары и дом начальника.
Приближалась весна. Пора было возвращаться в Петропавловскую гавань, где стояла «Диана».
Надо было опять пересечь Камчатку, но теперь с запада на восток. И вот здесь едва не закончилась трагически жизнь Василия Михайловича.
Ехали ночью по льду небольшой реки. При подъеме на крутой берег нарты сорвались и опрокинулись. Василий Михайлович выпал из нарт на самом краю полыньи, да так неудачно, что всякое движение грозило ему падением в ледяную воду. Он лежал, боясь шевельнуться. Передние сани с проводником ушли вперед, и голос Головнина не доходил до них.
Не чувствуя остола, усталые собаки решили, что настал час отдыха, и спокойно улеглись. Это и спасло Головнина. Не слыша команд и лая второй упряжки, проводник и Филатов вернулись и выручили Василия Михайловича, уже терявшего силы.