Шели. Слезы из Пепла
Шрифт:
— Так бы и сказал, что сам хочешь ее трахать, я бы не трогал. Ааааш! Отпусти! Ты наказываешь меня из-за этой шлюхи?
Прежде, чем я поняла, что сейчас будет изуродованный демон уже корчился на земле, а из обрубков пальцев фонтанировала черная кровь.
— Никогда, мразь, не трогай МОЕ! Никогда не прикасайся к тому, что я назвал своим.
— Ты, — демон хрипел, сжимая изувеченную руку, — отказался от нее. Она среди шлюх. Откуда мне было знать, Аш?
— То, что было моим, всегда моим и останется.
У меня перехватило дыхание от ужаса и в тот же момент….Он…он сказал…это? Назвал меня своей?
— Уходите, — зашипел на меня Тиб, — уходите сейчас! Он не в себе. Слишком пьян. Бегите. Не пощадит. Не в этот раз.
И я бросилась ко дворцу, сломя голову, подворачивая ноги, чувствуя, как сердце набатом рвет виски и пульс. Я и сама знала, что значит пьяный и взбешенный Аш. Когда-то
Заскочила на кухню, оттолкнув Альби, та уронила поднос и заорала:
— Сучка! Ты что сделала, твою мать! Ты понимаешь, что они не досчитаются подноса. Мне за это патлы повыдергивают, тварь.
Я судорожно сглотнула, когда увидела позади нее Аша. Он заслонил собой весь проем в двери, отбрасывая огромную тень на полу. Я попятилась назад, перехватив огненный взгляд, который обещал мне Ад. Тот самый, который уже так хорошо был мне знаком, от которого я или захлебнусь собственной кровью или буду унизительно стонать его имя и корчиться от наслаждения. Альби медленно обернулась и ее глаза расширились от ужаса. Пожалуй, сейчас ее мало интересовали собственные волосы, она могла лишиться жизни.
— Пошла вон! — рявкнул демон и задрожали стены, женщина, всхлипнув бросилась прочь из кухни.
За ней с грохотом захлопнулась дверь, щелкнул замок, я побежала к другой двери, ведущей в верхние покои дворца, но и та захлопнулась у меня перед носом. Попятилась к стене, стараясь не смотреть на него. Лихорадочно думая где скрыться, но отчетливо понимала, что негде. Я в ловушке. С пьяным, неадекватным демоном, способным разодрать меня на тонкие лоскутки кожи и мяса.
Аш надвигался очень тяжелой походкой, медленно, глядя исподлобья, а я все отступала пока не наткнулась на стол. Он подошел ко мне вплотную. Обхватил пятерней мое лицо, вглядываясь мне в глаза.
— Что же ты творишь со мной, тварь? А? Что ж я не могу не думать о тебе?
Я дернулась, но пальцы сжали скулы так сильно, что я не могла пошевелиться без риска, что он сломает мне челюсть. Аш разодрал второй рукой верх моего наряда и тут же накрыл мою грудь ладонью. Я выдохнула, когда он грубо сжал сосок двумя пальцами, удерживая мой взгляд насильно, перекатывая чувствительный кончик, царапая когтями и заставляя кусать губы до крови, чтобы не застонать. Потом вдруг поднял за горло и распластал на столе, срывая с меня всю одежду. В тишине, только под его шумное дыхание и стук моего сердца, которое переключилось на иной ритм безумия, отсчитывая секунды до моего падения в самое пекло, где уже горели остатки гордости и самоуважения, где корчилась моя обида и отчаяние и ярко полыхал огненный цветок похоти и дикой потребности в его прикосновениях.
На пол посыпались блюда, тарелки, подносы, когда демон смел их со стола. Массивная подошва его сапог давила осколки с хрустом, разбавляя жуткую тишину. Меня он будет ломать более изощренно и жестоко, чем несчастные куски фарфора. Я попыталась дернуться в его руках, но Аш сильнее впечатал меня в стол и рывком раздвинул мне ноги.
— Нет, — вырвалось само, когда поняла, что во мне самой нарастает безумие. Словно вне моего контроля, вне всякого понимания. Только от одного его взгляда.
— Да!
Я стиснула колени, стараясь удержать неудержимое. Так жалко и бесполезно шептать «нет».
— Да! Я сказал — да!
— Нет! — закричала отчаянно, стискивая колени, уворачиваясь от его рук, — бери силой. Тебе не впервой.
Ударил по щеке и сильно тряхнул за плечи:
— Раздвинь ноги и смирись. Иначе я отдам тебя Зоару и твой маленький ублюдок будет в первых рядах зрителей. Как ты думаешь он запомнит это зрелище?
Я не верила, что слышу это от него…Но передо мной был уже не Аш, а взбесившийся самец, который хотел заявить свои права немедленно и его уже не остановить — только покориться. В эту секунду я не сомневалась, что это не просто угроза. Он способен сделать то, что сказал.
— Будь ты проклят. Ненавижу тебя!
— Мне нравится, когда ты говоришь правду. Ноги! Шире! Чтоб я видел тебя и…, - он засмеялся, когда я развела колени, чувствуя, как вспыхнули щеки, — и как влажно ты меня ненавидишь.
Провел ладонью по моей плоти и демонстративно рассмотрел её на тусклом свету догоравших свечей, зло усмехаясь.
— Оказывается ненависть пахнет текущей, голодной самкой.
Резко проник в меня пальцами и по моему телу прошла огненная волна электрического тока вместе с его довольным рычанием и моей полной капитуляцией. Зверь во всей красе, он больше не держал себя в руках и тащил меня за собой в пропасть вседозволенности и порочного желания
Аш подтянул меня к себе за бедра и наклонился между моих ног, шумно втянув запах моего возбуждения. Я почувствовала, как его язык заскользил по влажным складкам и закричала, чувствуя, как вылизывает дрожащую плоть изнутри, сильно сжимая мои ноги, удерживая их за лодыжки на весу. Удовольствие было слишком быстрым и внезапным. Унизительно предсказуемым. Слишком долго не была с ним, слишком изголодалась по нему, чтобы иметь силы сдержаться. Разум отключился с первым стоном наслаждения, когда меня выгнуло дугой и я невольно вцепилась в его волосы, притягивая ближе, подмахивая бедрами, чувствуя, как неумолимо приближаюсь к дикому взрыву. Его рот творил немыслимое, вылизывая, посасывая, ударяя по клитору языком, прикусывая пульсирующий комок плоти и снова втягивая в рот, чтобы яростно дразнить, одновременно вонзая в меня пальцы со всех сторон, растягивая, разрывая. Нежно и грубо, быстро и медленно, давая прочувствовать каждую фалангу и рельеф колец. И снова сменять их на язык, имитируя совсем иное вторжение, от предвкушения которого по телу пошли первые волны оргазма. Я закричала громко, надсадно, замерев на секунду, чтобы потом выгнуться дугой, содрогаясь в спазмах бешеного удовольствия, рыдая от наслаждения, всхлипывая его имя, сокращаясь вокруг его языка и пальцев с такой силой, что каждая судорога заставляла беспомощно и жалобно кричать, как под адской пыткой. Никакой передышки. Дернул к себе за волосы, опуская на колени, расстегивая штаны, удерживая меня за затылок. Инстинкты. Голые, примитивные и такие порочные. Они взорвали мне мозг вспышкой бешеного возбуждения, которое не спадало ни на секунду, превращая меня в животное не способное думать, только желать и выть, широко открывая рот, чтобы с восторгом принять его губами, лаская языком вздувшиеся вены, бархатную головку, впиваясь в его бедра ногтями. Почувствовать, как толкнулся к самому горлу, надавливая мне на затылок и застонал, заставляя меня закатить глаза от удовольствия слышать этот стон, подаренный мне. И меня трясет, как в агонии, как в лихорадке. Адское, извращенное удовольствие принимать его плоть, чувствовать солоноватый вкус, слышать глухие стоны и рычание. Никакой пощады, как и всегда между нами. Я сама готова кричать от удовольствия, стонать и плакать. Извиваться, пытаясь достать до своей горящей плоти дрожащими пальцами, чтобы утолить эту боль беспрерывного желания немедленно, проникнуть туда, куда до этого проникал его язык, яростно растирать себя пальцами, чувствуя, как он поршнем входит в мой рот, удерживая за волосы, впиваясь в них мертвой хваткой, видеть, как рвется наружу его сущность и сереет кожа по которой вьются молниями сетки вен, обнажаются белоснежные клыки в оскале чувственного удовольствия. Я захлебываюсь, обливаясь слезами, но лучше задохнусь, чем попрошу о пощаде. Пальцы наконец-то погружаются в мякоть лона, как раз в тот момент, когда он вдалбливается мне в рот все быстрее и быстрее. Замер и я вместе с ним, понимая насколько он на грани, вспоминая его…как любовника. Узнавая заново этот бешеный темперамент где нет места нежности и всем правит инстинкт и дикая жажда отнять контроль. Сдерживается, чтобы продлить агонию, разделенную на двоих. Рывком поднял на ноги. Толкнул снова к столу, переворачивая на живот, вдавливая мою голову в столешницу, грубо впиваясь в ягодицы и жёстко врезаясь в истекающее влагой лоно. Заполнил всю, до упора, вырывая из истерзанного горла крик боли и наслаждения. Первый толчок и его собственный стон больше похожий на рычание раненного зверя. Все исчезло, мир перестал существовать, он сократился до примитивной потребности утолить желание. До жестких сильных толчков его члена во мне и рваного дыхания вперемешку с моими криками, шлепками тел, запахом животного секса и пота, стекающего ручьями по моей спине.
Ни слова. Молча. Трение плоти о плоть, кипяток на кипятке и новые волны ослепительного удовольствия вместе с его пальцами, которые проникают везде, усиливая наслаждение, врываясь в рот, погружаясь между ягодиц, вторя толчкам члена, лаская клитор и сжимая его пальцами то сильно, то нежно, заставляя меня стонать и вращать бедрами. Он везде во мне, его язык лижет мой позвоночник, и я не понимаю, что когти вспороли кожу на спине и мой палач выпивает капли моей крови остервенело, увеличивая темп проникновения. Так быстро, что у меня захватывает дух. Удерживая за волосы, надавливая на поясницу, чтоб приняла глубже, и я чувствую, где заканчиваюсь, где его плоть бьется во мне, словно пытаясь разорвать насквозь, соски трутся о столешницу, вызывая дрожь во всем теле.